— Вот и он, — сказал кто-то.
— Рафаэль наконец-то стал мужчиной.
— С днем рождения, большой мальчик, — хихикнул другой.
Атмосфера была игривой, и Рафаэль, натянув на лицо фальшивую улыбку, попытался расслабиться. Может, это была просто вечеринка. Беспокоиться не о чем. Люди кивали Бенедикто, приглашая их обоих присесть на расставленные вокруг диваны. Рафаэль, державшийся особняком, сидел тихо, обводя взглядом комнату и фиксируя все, что попадалось на глаза.
— Чувак, когда я был в твоем возрасте, — присвистнул Марко, обходя Рафаэля и кладя руку ему на плечо. От него пахло алкоголем, но это было неудивительно, учитывая, что в руке он держал бутылку неразбавленного джина. Подняв его в воздух, он наклонил голову, рассматривая Рафаэля.
— Скажите, синьор, — Матео поднял взгляд на Бенедикто. — Он уже пил алкоголь?
Рафаэль думал, что отец откажет ему и посоветует не забивать себе голову странными идеями. Но он этого не сделал. Бенедикто усмехнулся, повернулся к Рафаэлю и снисходительно улыбнулся ему.
— Все когда-нибудь бывает в первый раз, верно?
Рафаэль моргнул.
Он должен был признать, что ему было любопытно узнать об алкоголе, так как он видел, что все вокруг употребляли его немного. Даже его мать выпивала по вечерам бокал вина за ужином, а она обычно не пила. Это вызвало у Рафаэля несколько вопросов. И все же, несмотря на то, что ему всегда было любопытно, почему так много людей становятся жертвами этого порока, если в этом и было что-то особенное, он никогда явно не ослушивался своих родителей, не залезал в их бар со спиртным или не делал глоток, пока кто-то не видел. Таков уж был его характер. Он мог чего-то хотеть, мог испытывать непреодолимое желание. Но он подчинялся. Правила всегда были на первом месте, прежде его желаний. Он полагал, что именно поэтому в конечном итоге стал рабом желаний своих родителей. Потому что у него не хватало духу сказать им «нет». Казалось, в его ДНК было заложено быть послушным ребенком — выполнять волю родителей даже в ущерб своей собственной. В другой жизни, возможно, это было бы достоинством. В той жизни, в которой он оказался, это было слабостью. И это прокладывало путь к его уничтожению. В мгновение ока все собрались вокруг, с любопытством наблюдая за Рафаэлем, кто-то скандировал, кто-то свистел. Все хотели стать свидетелями того момента, когда предполагаемый наследник фамилии Гуэрро сделает свой первый глоток алкоголя, первый из многих, запланированных на этот день. Матео улыбнулся от уха до уха, взял рюмку и поставил ее перед Рафаэлем, прежде чем наполнить до краев. Он внимательно осмотрел бокал, но все взгляды мужчин были прикованы к нему, когда они подбадривали его, приглашая сделать первый глоток алкоголя.
— Пей! Пей! Пей!
Рафаэль украдкой взглянул на отца, удивляясь, почему тот не положит этому конец. Он знал, что в Европе употребление алкоголя несовершеннолетними считается более нормальным явлением. Он несколько раз бывал на Континенте и был свидетелем того, как его двоюродные братья-подростки пили вместе со взрослыми. И все же он не мог поверить, что его отец согласился на это. Ему все еще было тринадцать. А не пятнадцать, шестнадцать или семнадцать.
— Продолжай, сынок, — кивнул ему Бенедикто. Его тон был ободряющим, как будто он говорил: «Заставь меня гордиться тобой, сынок». Рафаэль посмотрел на бокал, медленно обхватывая его пальцами и поднимая вверх. Все кивали ему, почти касаясь края, следя за каждым легким движением его руки, желая уловить точный момент, когда алкоголь коснется его губ. Собравшись с духом, он открыл рот, не сводя глаз с Марко, когда тот наклонил стакан. Обжигающая жидкость коснулась его языка, во рту возникло жгучее ощущение, которое только усилилось, когда она попала в горло. Он проглотил все. Зная, что он находится в центре внимания, он подавил кашель, сделав глубокий глоток, несмотря на то, что его тошнило от вкуса жидкости.
— Он настоящий мужчина! — Кто-то закричал, и вскоре все присоединились к хору поздравлений. Но как только он решил, что покончил с этой глупой демонстрацией мужественности, Марко налил ему еще один бокал. На этот раз, вместо того чтобы ждать, пока он выпьет, все мужчины встали в ряд со своими полными бокалами, готовые поднять тост за него. Один за другим все подходили к нему, чтобы выпить за него, поздравить с днем рождения и поцеловать в щеки. Второй бокал был не так плох. И все же вкус заставил его поежиться. Теперь его любопытство было удовлетворено, и он не понимал, почему люди не отказываются от бутылки. Только не тогда, когда она была такой отвратительной на вкус. Гремела музыка, и весь зал был окутан дымом. Однако алкоголя было недостаточно. Рафаэлю предстояло совершить еще более мужественные поступки. Вот так он и оказался с сигаретой во рту, а рука его отца была вытянута перед ним, когда он держал зажигалку, пламя коснулось кончика сигареты красной искрой.
— Затянись, мальчик, — посоветовал отец, что тот и сделал. Плохая идея. На этот раз кашель был непрошеным. Он ничего не мог с собой поделать, когда почувствовал, что легкие горят огнем. Если от алкоголя было очень больно, то от сочетания вкуса и едкого запаха сигаретного дыма его затошнило. Но никто не помог. Все вокруг смеялись, каждый рассказывал свои истории о своей первой сигарете или первом стакане алкоголя. И именно так продолжился этот день. Мужчины так и сыпали анекдотами, рассказывая о случаях, когда они были настолько пьяны, что теряли сознание неизвестно где, без телефона и наличных, чтобы вернуться домой. Люди находили это забавным, и Рафаэль тоже делал вид, что понимает шутку, стоящую за этим. Однако мысленно он не мог поверить, почему они так гордятся таким достижением. Затушив сигарету, он с трудом подавил отвращение. Да, это было явно не для него. Шумные разговоры продолжались, и Рафаэль старался не отставать от окружающих. Некоторое время спустя появился и его дядя Франко. У него был суровый вид, и Рафаэлю он никогда не нравился. Он казался человеком, который заискивает перед людьми ради личной выгоды. Он не понимал, почему отец так сильно доверяет ему. Да, он был его отцом, но он никогда не делал ничего примечательного в качестве советника. Во всяком случае, он идеально дополнял неумелость Бенедикто в бизнесе. Они переходили от одной идеи к другой, не приобретая никакого опыта, уроков или денег. Они просто перепробовали все, что могли, но чаще всего устраивали еще больший беспорядок, чем раньше. Казалось чудом, что они все еще держатся на плаву и не обанкротились. Но Рафаэль полагал, что это было результатом совместных усилий. Если бы дело касалось только его отца и дяди, то не было бы, так сказать, семьи Гуэрро — и ему нечего было бы в конечном счете унаследовать. Когда Франко вошел, все притихли. Бенедикто, прищурившись, наблюдал за братом, коротко кивнул ему и налил себе еще спиртного. Он откинулся на спинку стула и просто наблюдал. Получив его сигнал, Франко снял пиджак, повесил его на стул и, прежде чем отойти, расправил манжеты своей белой рубашки. Минуту спустя по большой комнате разнеслись тревожные звуки, эхо которых напугало Рафаэля и заставило его обратить больше внимания на то, что происходило за пределами основной зоны. Но долго удивляться ему не пришлось. Франко вошел обратно, волоча за собой окровавленного мужчину, который пытался вырваться из его объятий. У него был кляп во рту, но он все равно выл сквозь тряпку, закрывавшую ему рот, его глаза обшаривали всю комнату и умоляли о помощи каждого из присутствующих мужчин. Все притихли, когда Франко бросил его посреди зала, вытер руки о штаны и плюнул на лежащего на полу мужчину.