— Все твое, Бен, — усмехнулся Франко, не отрывая взгляда от пола.
— Твоя работа выполнена, брат. Отойди. — провозгласил Бенедикто, поднимаясь со своего места. С большой коричневой сигарой в одной руке и стаканом скотча в другой, он неторопливо направился к мужчине, корчащемуся на полу.
— Ну, что теперь будем делать, Микки? Думаешь, я не получил полного отчета о твоих последних проделках?
Рафаэль моргнул, услышав это имя.
Микки был одним из солдат его отца. Он знал его по тем временам, когда тот приезжал в штаб-квартиру в прошлом. И все же он не смог узнать его таким, каким он был, с опухшим и покрытым красными пятнами лицом. Что бы он ни натворил, этого было достаточно, чтобы выставить его на всеобщее обозрение. Микки закричал сквозь кляп, пытаясь что-то сказать в свою защиту, но никого не интересовало, что он хотел сказать. В глазах всех его уже судили, потому что так сказал босс. Только Рафаэль встал, медленно подошел к отцу и произнес вслух то, о чем никто не осмеливался спросить.
— Что он сделал, отец?
Бенедикто повернулся к Рафаэль с выражением недоверия на лице.
— Я знаю Микки, и он всегда был предан тебе, — продолжил Рафаэль, казалось, не зная, когда лучше заткнуться. Но, хотя все считали его глупым из-за такого вмешательства, он знал, что это единственный способ удержать отца от поступка, о котором он мог бы позже пожалеть. Поскольку все собрались на его празднование, было меньше шансов, что отец накажет его на глазах у всех. Нет, это только отбило бы у людей охоту общаться с Рафаэлем, а это было совсем не то, чего хотел Бенедикто. Поскольку он хотел добиться признания своего второго сына, а не первого, он знал, что должен действовать осторожно. Это был палка о двух концах. Бенедикто не хотел показаться слабым перед своими подчиненными, отчитываясь перед своим тринадцатилетним сыном, но в то же время он не хотел подрывать авторитет Рафа, поскольку первое впечатление — это все, что имело значение. И если бы его люди с самого начала считали Рафаэля сильным, то путь к тому, чтобы сделать его своим официальным наследником, был бы намного проще. Его отец хмыкнул, выпрямляя спину и становясь впереди всех.
— Кто может сказать мне, что сделал Микки бой?
Франко с отвращением сморщил нос, достал нож и, низко наклонившись, провел лезвием по лицу Микки.
— Он продал нас Ластре, не так ли, Микки? Мы должны были заключить крупную сделку в пятницу, но этого так и не произошло, потому что Ластра заключил ее днем ранее. Разве не так? — Леденящим душу голосом спросил его дядя, вонзая нож ему в кожу. Кляп мешал ему громко кричать, но его глаза расширились, слезы текли по щекам и смешивались с кровью, сочащейся из ран.
— Ты точно знаешь, что это был он? — Рафаэль попросил подтверждения, не в силах поверить, что тот Микки, которого он знал, тот, кто всегда приятно улыбался ему и спрашивал, как прошел его день, был способен на такое.
— У нас есть запись его встречи с одним из людей Киллиана. Это точно.
Хотя все они, казалось, были уверены в его виновности, Рафаэль не хотел соглашаться с приговором. Зачем ему было делать что-то подобное? В то же время, верность была всем в семье. Обстоятельства не имели значения. Ты был верен своему слову. Период. И он понял, что не может больше спорить. Только не тогда, когда судьба Микки была решена в ту минуту, когда он продал «семью». Он отступил на шаг, кивнув отцу. Он уже был готов уйти, не желая видеть, как Микки встретит свой конец. И встретит, поскольку для предателей предусмотрен только особый вид наказания.
— Не так быстро, сынок. Это прекрасно, — окликнул его отец, когда он собирался вернуться на свое место. Повернувшись к отцу, Рафаэль нахмурился.
— Ты теперь мужчина. Тебе так же пора занять свое место.
— Что ты имеешь в виду?
— Как ты думаешь, зачем я привел тебя сюда?
Рафаэль не ответил.
— Мой отец посвятил меня, когда я был в твоем возрасте. Большинство людей в этом зале начинали свой путь таким же образом. И если ты надеешься однажды стать на то же место, что и я, то тебе нужно быть целеустремленным.
— Целеустремленным?
— Тебе нужно принести присягу.
В настоящее время в организации было всего понемногу. Она напоминала тайное общество своей секретностью и тем, как ее члены взаимодействовали с информацией, но при этом была в основном генеалогической, и большинство ресурсов было сосредоточено на потомках по одной линии. Традиция всегда присутствовала в сознании людей, но семья развивалась в соответствии со временем. Они учились и приспосабливались, хотя они все еще соблюдали некоторые из старых законов, им пришлось освободить место и для новых. Посвящение все еще было частью старого порядка. Так кто-то официально становился членом, присягая на верность дону и принимая на себя обязательства по соблюдению секретности, налагаемые организацией. Несмотря на то, что Рафаэль был сыном дона, он все равно должен был принести ту же клятву. На мгновение он задумался, не попытается ли его отец когда-нибудь заставить Микеле сделать то же самое. Но его брат был слишком слаб. Он был слишком чувствителен, чтобы когда-либо погружаться глубоко в подполье. Рафаэль мог поспорить, что не выдержит и дня в присутствии матерых преступников — неважно, что они члены его семьи. Несмотря на то, что он знал, что клятва необходима, он не имел ни малейшего представления о том, что она влечет за собой. Он слышал о некоторых испытаниях и священной церемонии. Но для этого каждая семья привносила в процесс посвящения свой личный подход. Ни одно из них не было похоже на другое, хотя конечные цели были идентичны. И тут Рафаэль обнаружил, что не находит слов. Глядя на страдальческое лицо Микки, он мог бы предположить, что повлечет за собой его посвящение. И все же он не мог отступить. Он не только не мог сдаться и проявить слабость, но и знал, что не сможет разочаровать своих родителей. На мгновение перед его глазами всплыло воспоминание о вчерашнем вечере. Когда он вместе со всеми одноклассниками заканчивал вечеринку, его мать задержалась, мягко улыбаясь ему и рассказывая о чести и мужестве.
— Ты знаешь, что делает человека мужчиной, дорогой мальчик? — Она спросила. Они вдвоем были на кухне, когда она нарезала для него еще один кусок торта. Тогда эта тема показалась ему неуместной, но теперь, осознав, что его мать планировала с самого начала, он понял, что это было сделано специально.