— Я обещаю служить и повиноваться... — слова полились из него потоком, и как только обещание было дано, его жизнь больше не принадлежала ему — да и принадлежала ли она ему когда-нибудь? Он поцеловал руку отцу, пообещав служить интересам семьи до конца своих дней, ставя жизнь каждого человека превыше своей собственной. Больше всего на свете он поклялся вернуть имени Гуэрро былую славу, что очень порадовало его отца. Когда все было сделано, он не почувствовал особой разницы. Возможно, это из-за алкоголя в его организме все стало так просто. Может быть. Он продолжал улыбаться, смеяться и выпивать вместе с остальными, наслаждаясь празднованием и стараясь думать о том, чтобы его родители гордились им — в конце концов, это было его целью. Но все изменилось, когда его отец снова прервал вечеринку.
— Теперь, когда ты новый член, остался всего один шаг, Рафаэль. — Бенедикто хмыкнул. Рафаэль сразу заметил, что он больше не называет его сыном. Нет, теперь он был членом организации. Хотя он был сыном дона и в один прекрасный день сам должен был стать доном, он все еще оставался простым членом клуба. Он кивнул.
— Пришло время стать настоящим мужчиной. — Радостно заявил его отец. Рафаэль не успел возразить, как несколько пьяных мужчин повели его в заднюю часть здания, где располагались комнаты для ночлега. У него едва хватило времени осознать, что происходит, пока его не втолкнули в комнату. Все мужчины подмигивали ему, насвистывали двусмысленные комментарии и отпускали непристойные шутки. Тем не менее, их добродушное отношение не помешало им запереть Рафаэля в указанной комнате. Он все еще не оправился от того, что убил своего первого человека, и едва сумел проглотить комок, который появился в горле. Кровь Микки все еще была свежей на его коже и одежде. Как он мог так быстро двигаться дальше? И все же, когда он медленно повернулся, то увидел обнаженную женщину на кровати, ее взгляд блуждал по его телу, когда она соблазнительно прикусывала губу. Она была старше его — в этом он был уверен. Кроме того, ей определенно заплатили за это — еще одна вещь, в которой он был уверен. И когда она поднялась, развязала тонкую тесемку, скреплявшую ее халат, и позволила ему упасть, Рафаэль окончательно осознал, что значит на самом деле стать мужчиной. Ему это не понравилось. Ему это совсем не понравилось. Женщина медленно приблизилась к нему, изгибаясь всем телом так, чтобы, как она надеялась, возбудить его. Хотя он был неплохим парнем, это была ее работа, и она всегда хотела покончить с этим как можно быстрее. Зная, что он новичок, она не думала, что он протянет слишком долго. Рафаэль неловко сглотнул и отвел взгляд от тела женщины, смущенный тем, что его поставили в такое положение. С другой стороны, быстрота мышления и природные инстинкты подсказывали ему, что нужно действовать осторожно. Преодолев первоначальный приступ застенчивости, с румянцем, все еще выступавшим на щеках, он отступил на шаг назад, приложил ухо к двери и прислушался. Женщина вела себя тихо, и это само по себе позволило ему расслышать тихие звуки из-за двери, подтверждающие, что мужчины не ушли. Вероятно, они внимательно прислушивались к тому, что Рафаэль действительно стал мужчиной. Он стиснул зубы, внезапно разозлившись на происходящее. И хотя сначала он смутился, увидев обнаженную женщину, он быстро справился с этим, и его мозг сосредоточился на главном. Как только женщина приблизилась к нему, он повернулся. Схватив ее за руку, он потащил ее в дальний конец комнаты, увеличивая расстояние между ними и кроватью.
— Я отдам тебе свои часы. — он поднял глаза, чтобы встретиться с ней взглядом. Он даже не опустил взгляд ниже, не хотел украдкой взглянуть на ее тело, и это сразу привлекло ее внимание. — Взамен я хочу, чтобы ты притворилась, что делаешь то, что должна, — кивнул он ей. Нахмурив брови, она задумчиво посмотрела на него.
— Ты не хочешь меня, — заявила она. Он ничего не сказал. — Твоя взяла, — сказала она, выхватывая часы из его рук и вертя их в руках, пытаясь оценить их стоимость. — Я устрою им хорошее представление, — сказала она, прежде чем наклониться, чтобы схватить свой халат и накинуть его на себя.
— Как тебя зовут?
— Рафаэль, — ответил он.
— Хорошо, — подмигнула она, прежде чем устроиться на кровати. Рафаэль тоже присел на соседний стул, ему было любопытно посмотреть, что будет дальше. Женщина, однако, удивила его, когда начала стонать и кричать, выкрикивая его имя так, чтобы все слышали. Он закрыл глаза, и с его губ сорвался стон разочарования. Вот что она имела в виду, говоря о хорошем шоу… Что ж, по крайней мере, это должно было развеять все сомнения относительно того, что произошло в комнате, — что Рафаэль теперь мужчина. И он вздохнул с облегчением. Он был прекрасно осведомлен о том, как мужчины в семье относились к сексу и женщинам. Они в равной степени были валютой и признаком статуса. Чаще всего, хотя дома у них были жены, они все равно покупали секс — просто потому, что могли. Рафаэль этого не понимал. Он знал механику секса, но в то же время считал его чем-то слишком интимным, чтобы делиться им с незнакомцем. И не только это, но и сам акт оплаты был ему совершенно неприятен. То, что он рос рядом с неукротимой силой, которой была его мать, помогло ему взглянуть на вещи в перспективе. Это заставило его уважать женщин и относиться к ним как к людям, а не как к каким-то существам. Он знал, что в их культуре не все разделяют эту точку зрения, но она была привита ему с детства. Однако больше всего на свете он был мечтателем. Он не хотел бессмысленной интрижки. Он не хотел секса ради секса, поскольку видел, как легко его добиться. Он хотел, чтобы это что-то значило, чтобы это стало кульминацией чего-то. И пока он не найдет этого, он будет просто терпеть. Вскоре представление закончилось, и, немного помяв свою одежду, он, наконец, вышел из зала, оказавшись лицом к лицу со всеми. Они внимательно посмотрели на него и начали кричать и восхвалять, тем самым позволив празднованию продолжаться. Они веселились весь день. Питьевой. Курение. Распутство. Рафаэль изобразил приятную улыбку, держась в стороне и общаясь, когда от него требовалось.
— Я горжусь тобой, сынок, — заявил его отец позже тем же вечером. — И это только начало...
Рафаэль покорно кивнул, радуясь, что отец может гордиться им, но огорченный перспективой снова притворяться. Это было то, чем он занимался всю свою жизнь. Теперь он просто пополнил свою коллекцию еще одной маской.
***
Он глубоко вздохнул, чистый, холодный ночной воздух придал ему сил. Все спали, по крайней мере, он на это надеялся. После того, как они вернулись с празднования, его мать поздравила его с новой личностью, но не спросила, что именно произошло, пока его не было. Бенедикто подмигнул ей, и она, казалось, поняла ситуацию. Это само по себе ранило Рафаэля больше, чем все остальное, что произошло в тот день. Его мать все одобряла. Она знала. И она не пыталась вмешаться или что-то сделать. На самом деле, оглядываясь назад на их разговор, он понял, что она пыталась обвинить его во всем. Он вздохнул. Отныне такой должна была стать его жизнь. Раньше он не очень-то это контролировал. Теперь это было полностью в руках его родителей. Было слабым утешением, что ему удалось отказать проститутке, хотя он знал, что в будущем ему придется поступить гораздо хуже. Он все еще мог контролировать свое тело, но какой в этом был смысл, если его дух принадлежал другим?
— Ты неважно выглядишь, — произнес грубый голос. Рафаэль вздрогнул, вскочил со своего места на крыльце и оглянулся. Басс, телохранитель его сестры, стоял, прислонившись к черному ходу, и, прищурившись, рассматривал его.
— Я в порядке, — пожал плечами Рафаэль. Басс был приятным человеком, но они почти не общались. Он всегда сопровождал свою сестру повсюду, и при малейшей возможности Микеле присоединялся к ним. Рафаэль никогда не был с ними настолько близок, чтобы его приглашали на вечеринки, но он знал, что это в основном из-за его сестры. Она питала слабость к Микеле и всегда предпочитала его Рафаэлю. Конечно, она любила и его, но Микеле был слабее, более хрупкий. Поэтому он был центром ее мира. Иногда Рафаэль задавался вопросом, не забыла ли она, что он тоже ее брат.