— Только дураки нуждаются в чьем-то одобрении, — с поразительной уверенностью заявил Николо. Настолько, что это заставило Микеле пошатнуться, его предыдущие мысли полностью расходились с этой линией мышления.
— Истинная сила требует только твоей уверенности. Все остальные могут идти на хуй, — тихо выругался он. У Микеле отвисла челюсть, когда он несколько раз моргнул. Легкий румянец выступил на его щеках, когда до него дошло, что он был одним из тех дураков, которые нуждаются в одобрении. Но нужно ли ему это, или он просто хотел этого. Он не был уверен, в чем разница. Он знал только, что хочет быть на свету и никогда больше не оставаться в тени. Возможно, для Николо это было проявлением слабости и глупости. Но для Микеле это было воплощением всех его детских мечтаний. Всего, чем он мечтал стать, но так и не смог стать. И снова на ум пришла его мечта стать автором комиксов. Тогда он был бы в центре внимания, потому что все знали бы, что это он создал «Лассо» — его имя красовалось на обложке комикса. Тогда он был бы в центре внимания. Больше всего на свете он хотел принести что-то людям, он был бы особенным для кого-то — то, к чему он стремился всю свою жизнь, но чего так и не произошло. Остаток пути они провели в непринужденной беседе. Микеле не стал возражать Николо по поводу его идеи — возможно, потому, что знал, что это правильная идея, но не мог заставить себя полностью признать ее. Или, может быть, потому, что он хотел подольше сохранить свои мечты о том, чтобы быть для кого-то особенным. Машина заехала на парковку, и Николо сделал Микеле знак следовать за ним. Когда он спрыгнул, поправляя сумку на плече, то увидел огромное кладбище. И вдалеке он заметил толпу людей, собравшихся в одном месте, вокруг открытой ямы.
— Пошли. И сегодняшний урок, — Николо сделал паузу, внимательно наблюдая за людьми, — это язык тела. Посмотри, как они ерзают, — усмехнулся он. Они пошли вперед по проторенной дорожке, проходя мимо бесчисленных надгробий. Микеле посмотрел по сторонам, ведь он впервые был на кладбище и присутствовал на похоронах. Небо было мрачным, вся атмосфера мрачной и еще более подчеркивалась тем, что все были одеты в черное. Слишком много черного. Там было по меньшей мере пятьдесят человек. Несколько женщин плакали в углу. Некоторые из них осеняли себя крестным знамением. В центре толпы стоял закрытый гроб, а рядом священник, который общался со скорбящими людьми. Микеле не хотел находиться рядом с мертвецом. Он считал, что день и без того был достаточно тяжелым и без вида трупа — настоящего трупа. Он содрогнулся при одной мысли об этом. Но перемена, произошедшая с ними, когда они оказались среди людей, была безошибочной, как и говорил Николо. Было похоже на внезапный вздох, когда все на мгновение замерли, заметив Николо. Выражение их лиц было неприкрытым, и Микеле, наконец, заметил это. Они корчились. Но больше всего он заметил отвращение, страх и дурные предчувствия. Его друг не был доброжелательным представителем власти — нет, он был из тех, кто внушал людям страх. И это заставило его задуматься, пытаясь примирить ту версию Николо, которую он знал, с той, которую представляли эти люди. У гроба стояла пара, мужчина обнимал женщину, прижимая ее голову к своей груди. Когда его глаза встретились с глазами Николо, он напрягся. И, быстро сказав что-то своему спутнику, шагнул вперед.
— Дядя, — произнес он, прищурившись, глядя на Николо.
— Валентино, — поприветствовал его Николо с фальшивой улыбкой. Микеле переводил взгляд с одного мужчины на другого, и, по его мнению, Валентино не казался ему слабым — не тогда, когда он стоял на своем, глядя на Николо как на равного, а не как на человека, привыкшего к марионеточным ниточкам. Николо упомянул язык тела. Но, по мнению Микеле, Валентино, казалось, не слишком смущался.
— Хорошо, что ты пришел. Церемония вот-вот начнется, — мужчина напряженно кивнул, его взгляд скользнул вниз, к Микеле. — И кто бы это мог быть?
— Мой подопечный, — добавил Николо с веселой ухмылкой. — Он повсюду следует за мной, — сказал он так, словно это не имело большого значения. Валентино еще немного посмотрел на Микеле, словно тот был головоломкой, которую он не мог разгадать. Наконец, он кивнул.
— Тебе лучше занять свое место. Сегодня я не ищу неприятностей, Николо, — предупредил Валентино.
— Если бы я искал неприятностей, Тино, я бы не взял с собой ребенка, — усмехнулся Николо. — Ты в безопасности от меня…пока что, — он подмигнул, проясняя ситуацию. Валентино нахмурился, как будто не знал, что делать с Николо и его намерениями. Микеле тоже переводил взгляд с одного мужчины на другого и, наконец, понял, что имел в виду Николо, когда говорил, что ему неловко. Да, он действительно заставлял остальных чувствовать себя неуютно, и на лицах людей, смотревших на Николо, читался страх. Но с Валентино все было совсем по-другому. Путаница. Он заставлял его ерзать в замешательстве. Валентино усмехнулся, разворачиваясь и возвращаясь к своей женщине. Именно тогда Микеле заметил еще одну вещь. Почти все были женаты — все, кроме Николо. Он и раньше задумывался об этом, особенно после того, как познакомился с Ками и другими девушками, которые часто посещали тренажерный зал. Он знал, что в семье принято выходить замуж в возрасте двадцати с небольшим лет, чаще всего за того, кто приносит пользу организации. Сам Валентино выглядел чуть моложе Николо, и у него была женщина. Когда они заняли свои места в сторонке, Микеле не удержался от вопроса.
— Почему вы не женаты?
Вопрос застал его друга врасплох, и впервые Микеле увидел на его лице выражение, похожее на искренние эмоции.
— Никогда не испытывал к этому пристрастия, — он быстро скрыл свои чувства, решив ответить насмешливо.
— Но разве вам не стоило бы? — он продолжил.
— Может быть. Но я никогда не был тем, кто делает то, что мне говорят, — ухмыльнулся он, не сводя глаз с гроба. Но вскоре веселье покинуло его лицо, и на него опустилась тень.
— Некоторые люди женятся по необходимости. Другие вступают в брак, потому что этого от них ожидают. А некоторые...… Некоторые вступают в брак по любви.
— Я полагаю, вы не из таких? — Микеле попытался усмехнуться.
— О, я был как раз таки из таких, — с горечью и на удивление искренне ответил Николо. — Я бы женился на ней, если бы она сначала не вышла замуж по необходимости.
Микеле моргнул, немного сбитый с толку. Николо посмотрел на него сверху вниз, сжав губы в мрачную линию.
— Возможно, я бы женился по любви, — пожал он плечами. — Но это, вероятно, был юношеский идеализм. Любовь, — он покачал головой, грустно улыбнувшись.
— Почему это должен быть юношеский идеал?
— Потому что любовь — это последнее, что тебя волнует в этом мире. Потому что, как я уже говорил, любовь всегда побеждает в последнюю очередь, — вздохнул он.
— Тогда почему бы не жениться ради двух других? — поинтересовался Микеле. Николо на мгновение замер.
— Действительно, почему бы и нет, — подумал он про себя. — Может быть, в конце концов, мы не такие уж и разные, сынок. Может быть, я тоже немного идеалист.
Он не стал продолжать. Он не стал продолжать разговор, на его лице застыло выражение ужаса и... печали. Микеле понял, что, несмотря на суровую внешность, у его друга, возможно, есть сердце — сильное, бьющееся сердце, которому в прошлом причиняли боль. И это огорчило его. Решив, что настало время помолчать, он наблюдал за началом похорон, когда священник начал говорить. Но по мере того, как церемония приближалась, он становился все более беспокойным и уставал слушать все эти мрачные разговоры. Он медленно отступил, заметив неподалеку ряд скамеек. Опустившись на холодное дерево, он вздохнул. Схватив свой рюкзак, он достал маленький блокнот и ручку — единственное, что ему удавалось взять с собой в эти дни. И, подняв взгляд на похоронную процессию, он начал рисовать. Он не знал, зачем ему понадобилось запечатлеть этот момент во времени. Он слышал, что по брату Николо никто не будет скучать. Даже на его собственных похоронах, несмотря на уговоры священника, не было произнесено ни одного доброго слова. И все же пустынный пейзаж отвлекал его. Он провел карандашом по бумаге и начал обводить легкие линии.