Его глаза были холодными и безжизненными. Он выглядел так, словно был мертв внутри.
Он подавил дрожь, когда его ноги сделали шаг назад, его тело взбунтовалось от такой близости.
— Младший брат Джианны, — воскликнул Кларк, продолжая странно смотреть на Микеле. — Мы не слишком много разговаривали, не так ли?
— Нет, сэр, — ответил Микеле, изо всех сил стараясь говорить ровным тоном.
Но у него была миссия. И он не подведет свою сестру.
— Я хотел поздравить тебя, — он почти задыхался от слов, — и попросить тебя хорошо относиться к моей сестре.
Кларк прищурился, глядя на него.
— Какой ты славный младший брат, — тихо рассмеялся он. — Думаю, следовало ожидать, что ты захочешь стать ее рыцарем в сияющих доспехах. Но, — он помолчал, подходя ближе. — Что, если я буду плохо с ней обращаться?
Было что-то невероятно отталкивающее в его близости — что-то, от чего у Микеле свело живот. Ощущение только усилилось, когда он протянул руку, коснулся щеки Микеле и слегка погладил ее.
— Ты определенно ей ровня по внешности, — прокомментировал он. — Такой симпатичный мальчик, — подумал он, и эти слова имели совершенно другой смысл, чем когда некоторые ребята в школе насмехались над ним. Это было... жутковато.
Он натянуто улыбнулся.
— Спасибо, — пробормотал он, понимая, что ему нужно как можно дольше продлить этот разговор.
— Тебе не за что меня благодарить. Я просто любуюсь красотой, — сказал он, подходя еще ближе. Так близко, что Микеле почти чувствовал его дыхание на своей коже. — Я думаю, мы с тобой прекрасно поладим.
— Правда? — Глаза Микеле тревожно расширились. — Думаю, да.… Я бы хотел часто навещать свою сестру.
— Я уверен, что это можно устроить, — хрипло пробормотал Кларк. — Может быть, ты даже сможешь присоединиться к нам на постоянной основе...
— Я...
Микеле не успел ответить, как экран в конце бального зала ожил. Началось воспроизведение видео, на котором неизвестный человек искаженным голосом пожелал паре счастливого дня помолвки.
—Но не слишком счастлив, не так ли? Не тогда, когда будущая невеста трахается с кем-то другим — тем не менее, на собственной вечеринке по случаю помолвки. Драма, — усмехнулся человек на экране.
Видео тут же сменилось, и глаза Микеле расширились, когда он увидел свою сестру и Басса вместе в комнате. На них была сегодняшняя одежда, и они…
Как будто у них была своя собственная жизнь, ноги сами несли его к экрану, подбираясь все ближе и ближе, пока он не смог убедить себя, что то, что он видит, действительно реально.
Хотя на экране не было ничего откровенного, камера была установлена под таким углом, что можно было точно разглядеть, что происходит. Особенно когда из динамиков зазвучали голоса его сестры и Басса, а слова стали воплощением вульгарности.
Я владею каждой дырочкой в твоем теле, не так ли, солнышко?
Каждой дырочкой.
Каждой гребаной дырочкой, солнышко. Ты возьмешь меня всего, пока я буду, блядь, ласкать тебя. Накачаю тебя своей спермой так, что она переполнит тебя. Я хочу видеть, как она вытекает из каждого гребаного отверстия. Твоего рта, твоей киски и твоей задницы. Не так ли, моя маленькая грязная шлюшка?
Да. Ты можешь делать со мной все, что угодно.
Микеле с трудом совмещал сестру, которую он знал, с той, за которой наблюдал.
Бедра Басса двигались в ней сзади, и их стоны были оглушительными. Однако еще более оглушительным был ропот, который начал охватывать всю комнату, приглушенные слова, осуждающие его сестру и клеймящие ее как шлюху, Иезавель и другие возмутительные оскорбления.
Он хотел уйти. Повернуться и крикнуть всем, чтобы заткнулись. Что они говорили о его сестре, а не о ком-то еще. Он хотел причинить им вред за то, что они распинали ее, и за что? За то, что они были влюблены? За то, что их заставили выйти замуж за подонка?
Нет, Микеле никогда не смог бы присоединиться к тем, кто осуждал ее за что-то настолько естественное. Даже при том, что он сам этого не понимал, даже при том, что весь этот поступок казался ему ужасным, граничащим с отвращением, он никогда не стал бы думать хуже о своей сестре за то, что она влюбилась и поддалась этому чувству.
Все еще глядя на экран, он был застигнут врасплох, когда мягкие руки закрыли ему глаза.
— Не надо, — прошептала его сестра прерывающимся голосом.
В этот момент Микеле поклялся, что покончит с любым, кто причинит ей боль, — с тем, кто расскажет о таком интимном моменте, чтобы его увидели все.
И он повернулся, чтобы сказать ей именно это.
Может, он и был всего лишь подростком, но она была его сестрой. Настала его очередь защищать ее.
Но как только он открыл рот, чтобы что-то сказать, кто-то выкрикнул ее имя, толпа расступилась, и перед ними появился Кларк, сердито шагающий к ним.
Инстинктивно он попытался встать перед ней. Но в этом не было необходимости. Только не тогда, когда мужчина рухнул на пол с пеной у рта.
Один момент.
Два.
Он казался мертвым.
Джианна ахнула, ее рука нашла его руку и крепко сжала.
Все были с телефонами в руках, все записывали и в дальнейшем критиковали беспорядок.
И тут появился Бенедикто, который пристально посмотрел на них обоих и внезапно понял, что ничего хорошего их не ждет.
Затем последовала череда запутанных событий, и все вернулись в дом.
По приказу Бенедикто Джианна была заперта в своей комнате, чтобы никого не видеть.
Микеле был... потрясен, растерян, обеспокоен?
Он не мог объяснить, что чувствует. Он был зол на весь мир и, в какой-то степени, на самого себя.
Когда его отец закричал на весь мир, что Басс — негодяй, пытающийся разрушить семью, у Микеле внутри все оборвалось.
Он... он доверял этому человеку. Он доверил ему свою сестру — самое дорогое, что у него было. И что он сделал? Он злоупотребил этим доверием и причинил Джианне невообразимую боль.
Глава 15
Возраст — тринадцать лет
Дождавшись наступления темноты, он выскользнул из своей комнаты и тихонько постучал в дверь Рафа. Ему нужно было с кем-нибудь поговорить. Но больше всего на свете ему нужен был план, как помочь своей сестре.
Теперь, когда она была публично обесчещена, а весь мир стал свидетелем позора семьи, он знал, что его отец не будет добр к ней. Не имело значения, жив Кларк или мертв, хотя первое было предпочтительнее. Микеле знал, что его сестру не ждет ничего, кроме горя и боли, если она останется здесь. Что касается Басса... Микеле был не из тех, кто желает людям зла, но впервые ему захотелось причинить вред этому человеку самому.
— Микеле? — Глаза Рафа расширились, когда он заметил, что его брат все еще одет в праздничную одежду.
— Можно мне войти? — спросил он приглушенным голосом.
Раф кивнул, огляделся по сторонам, прежде чем проводить Микеле внутрь и закрыть за ними дверь.
После инцидента они не смогли поговорить, но Микеле знал, что видео, должно быть, так же сильно подействовало на Рафа. Он видел его со стороны, на его лице застыло выражение полнейшего изумления и ужаса.
— Ты в порядке? — Спросил он, положив руку ему на плечо.
Хотя Микеле был старше Рафа на несколько месяцев, именно брат всегда нянчился с ним и защищал его. На этот раз он счел своим долгом позаботиться о том, чтобы с ним все было в порядке.
Раф молча кивнул и присел на кровать.
— Все будет плохо, не так ли? — он поморщился, озвучивая свой вопрос.
Микеле мрачно кивнула.
—Я не знаю, что собирается делать отец, но я уверен, что ничего хорошего из этого не выйдет.
— Я не могу поверить, что Басс мог сделать что-то подобное. Что он мог так солгать нам, — разочарованно покачал головой Раф.
— Я знаю. Я действительно думал, что он любил ее. Я доверяла ему...
— Мы все доверяли, Микеле. Мы все так думали, — вздохнул Раф, подтягивая колени к груди.
— Я не знаю, что делать, — признался Микеле своему брату. — Я чувствую себя таким бесполезным… Я уверен, что отец собирается наказать Джианну.
— Что мы можем сделать?
— Ей нужно уйти. Ей нужно уйти и никогда не оглядываться назад. Эта семья, этот мир, — Микеле с отвращением покачал головой. — Это не для женщин. И это определенно не для такой сильной, как Джиджи.