— Я искал тебя, малыш Микеле, — самодовольно улыбнулся Антонио, небрежно отбрасывая рисунок, прежде чем спрыгнуть с кровати.
Микеле сделал шаг назад, готовый убежать. Но Антонио ожидал этого и быстрее, чем Микеле, толкнул дверь, заперев их в комнате.
— Ч-что ты делаешь? — Прошептал Микеле дрожащим голосом.
Страх охватил Микеле, а вместе с ним и ужас — очень сильный страх. Он уже успел проникнуться неприязнью к Антонио, но в его близости было что-то такое, от чего Микеле захотелось заткнуть рот. Особенно когда он подошел ближе, тесня его и прижимаясь к нему всем телом.
— Я ждал этого долгое время, — сказал он, причмокивая губами и оглядывая Микеле с ног до головы с нездоровым одобрением.
— Что ты имеешь в виду...
— Думаешь, я не знаю, что ты меня избегаешь? — Прогремел голос Антонио, заставив Микеле вздрогнуть.
Внезапно он вытянул руку, схватил Микеле за все еще ушибленную руку и оттащил его от двери.
Он попытался упереться пятками в пол, перенеся свой вес на спину, чтобы Антонио не смог сдвинуть его с места. Все было напрасно.
Он был всего лишь тринадцатилетним мальчиком — маленьким тринадцатилетним мальчиком — против взрослого человека. Антонио был не только на голову выше его, но и намного, намного тяжелее.
Микеле ахнул, когда его лицо коснулось матраса, а рука на затылке удерживала его в плену.
— Отпусти меня, — пробормотал он, охваченный паникой.
Он не хотел, чтобы Антонио прикасался к нему. Он не хотел, чтобы его кузен находился рядом с ним. Возможно, он не мог полностью осознать это, но в глубине души он точно знал, что этот человек собирался сделать — то, что он хотел сделать с самого начала.
Это происходило медленно, но как только осознание достигло поверхности, его глаза расширились от ужаса, он начал метаться, крича во все горло.
Конечно... конечно, кто-нибудь мог его услышать.
Шлепок.
Удар пришелся ему в шею. Это была тупая боль, от которой у него закатились глаза.
— Я не хотел, чтобы до этого дошло, малыш Микеле, но я был достаточно терпелив. Я хотел быть добрым к тебе. Я хотел, чтобы ты этого желал. Но ты не могла согласиться с моим планом, не так ли? Тебе просто нужно было избегать меня.
— Пожалуйста, отпусти меня, — захныкал Микеле.
Антонио стоял у него за спиной. Он чувствовал тепло его тела прямо у себя за спиной, его руки крепко сжимали Микеле, приковывая его к месту.
— Пожалуйста, отпусти меня, — снова закричал он. — Я никому не скажу, только, пожалуйста...
— Ты никому не расскажешь, что? Что ты маленькая шлюшка и уже несколько недель пытаешься соблазнить меня?
Глаза Микеле расширились от его слов. О чем, во имя всего святого, он говорил?
Он возобновил борьбу.
Шлепок.
На этот раз удар пришелся ему по заднице, причем так сильно, что он не смог удержаться и взвыл от боли.
— Что ты смотрел на меня своими милыми глазками, краснела от моих слов и приглашала меня согрешить? Это то, что ты им скажешь?
— Ты сумасшедший... — Прошептал Микеле, не в силах поверить, что Антонио мог нести такую чушь.
— Что ты сказал? — спросил я.
— Пожалуйста… Просто оставь меня в покое...
— Мы можем сделать это двумя способами, малыш Микеле. Ты можешь бороться со мной сколько угодно, но от этого пострадаешь только ты сам. Или ты не можешь сопротивляться, и я даже окажу тебе услугу.
Микеле покачал головой, пытаясь подняться с матраса и стряхнуть Антонио с плеч. Легче сказать, чем сделать, когда вес Антонио лег ему на спину, удерживая его в неподвижности. Как бы он ни старался, он знал, что это будет напрасно. Его охватило отчаяние, на глаза навернулись слезы, когда он осознал всю тщетность ситуации.
— Ты даже не слышал, что я предлагал, — усмехнулся Антонио. — Прежде чем ты навредишь себе, почему бы тебе не выслушать мою сделку?
— Пожалуйста... — снова взмолился Микеле, поворачивая голову, прежде чем Антонио толкнул его еще ниже, прижав щекой к матрасу. Слезы катились по его щекам, все его тело сковал чудовищный страх.
— Если ты будешь хорошим мальчиком и не будешь сопротивляться, я не скажу твоему отцу, где твоя сестра, — самодовольно произнес Антонио.
Микеле вздрогнул.
— Ч-что...
— Я не скажу ему, где она и как низко пала. Работает официанткой...
В груди Микеле нарастала паника.
Нет, этого не могло быть.…
Как Антонио мог найти свою сестру, когда его отец и целая армия солдат не смогли этого сделать. Нет, это должно было быть подделкой.
— Я тебе не верю, — прохрипел он, снова отталкивая его в попытке ослабить хватку. — Ты... — Антонио замолчал, рассмеявшись. — А как насчет этого? — Спросил он, на мгновение убрав руку с Микеле.
Он воспользовался возможностью и начал дико двигаться, пытаясь заставить Антонио потерять равновесие. Ему понадобилась одна секунда. Одна секунда, когда его силы не были сосредоточены полностью на нем, и он мог убежать. Он выбежал бы за дверь и… Он мог спрятаться где-нибудь, пока все остальные не вернутся домой. Пока он не смог бы пойти к своему брату и рассказать ему, и тот помог бы ему. Да…Раф поможет ему, он знал, что поможет.
Идея была здравой, но план не был реализован. Микеле был не только намного, намного меньше Антонио, но и все еще страдал от травм, нанесенных его отцом несколько недель назад. Его тело все еще болело, а силы по-прежнему убывали.
Итак, дебют был упущен, и вместо того, чтобы добиться успеха, Микеле получил лишь еще один шлепок по заднице, а рука, лежавшая на его затылке, вернулась на прежнее место. Однако на этот раз Антонио вытянул другую руку перед собой, держа телефон и показывая ему фотографию.
На фотографии изображен…
Он не мог поверить своим глазам.
Это была…Джианна. Это была его сестра, Джианна.
— Но как… Почему? — Он даже не мог говорить из-за шока, который отразился на его теле.
— Вот видишь, малыш Микеле. Одно мое слово, и она мертва. Это то, чего ты хочешь для своей любимой сестры?
— Нет...нет, — он покачал головой, все еще глядя на фотографию.
Теперь у нее были темные волосы, но черты лица были узнаваемы. Это была Джианна. Микеле мог узнать свою сестру где угодно. Но если фотография была у Антонио, это означало…
— Зачем? — он захрипел от боли. — Зачем ты это делаешь?
Почему он был так жесток, и почему с Микеле, который никогда не причинял вреда ни одной живой душе? Почему он так стремился причинить ему боль?
— Нет никаких причин, малыш Микеле. Я хочу тебя. Но я не хочу, чтобы ты сопротивлялся мне. Я хочу, чтобы ты поддался мне, полностью, — ворковал он, и эти слова были чужды Микеле, но в то же время знакомы.
Он знал, что произойдет, так же, как знал, что скажет «да». Потому что альтернатива…
У него вырвался сдавленный стон, потому что он не мог даже выплакать душевную боль в тишине, тяжесть на его теле была такой же, как и на душе.
— Ты обещаешь, что никому не расскажешь?
Ему стоило больших усилий задать этот вопрос. Он знал это. Возможно, он не был знаком с последствиями, но он знал, что это все изменит.
— Я обещаю, — прошептал Антонио сзади, приблизив свое лицо к лицу Микеле и глубоко вдыхая. — Пока ты делаешь то, что я тебе говорю, твоя сестра в безопасности. Как тебе такое, малыш Микеле? Ты будешь делать то, что я говорю? Ты будешь моей маленькой игрушкой?
Его дыхание овевало щеку Микеле, губы скользили по его коже. Микеле плакал, и каждое легкое прикосновение к его телу убивало его еще больше.
Но он был мертв давным-давно, не так ли? Его тело уже прошло через все, что может выдержать человек. Его избивали и оскверняли. Какая разница, если это повторится? По крайней мере, его сестра будет в безопасности. Его отец не найдет ее и… Это ненадолго, не так ли? Он мог выдержать это лишь некоторое время, пока его дядя и Антонио не вышли из дома.
Он изо всех сил старался объяснить свои действия, убеждая себя, что все не так уж плохо. Тем не менее, в своем наивном сознании он понятия не имел, на что соглашается. Он понятия не имел, что собирается продать не только свое тело, но и душу.