Его состояние и многочисленные факторы, которые его спровоцировали, мешали Микеле жить как нормальному человеку. В этом смысле он был в основном одиночкой. Он замкнулся в своей маленькой комнате в спортзале, общаясь, когда это было необходимо, но в остальном уделял время учебе, а иногда и искусству.
К сожалению, даже это нанесло удар. Чем более нестабильным становилось его психическое состояние, тем больше подавлялось его творческое начало. Он целыми днями смотрел на один и тот же лист бумаги, пытаясь что-то нарисовать, но у него ничего не получалось.
Он все еще жил в аду, но ради людей, которые надеялись на него, людей, которые проявляли доброту, когда никто другой этого не делал, он был готов остаться в живых. У Микеле не было никакой цели для себя. Все было сосредоточено на том, чтобы сделать его новую семью счастливой.
В семье Гуэрро все думали, что Микеле пытался убить Рафаэль, чтобы занять место дона. Это было чистой правдой.
Несмотря на то, что он неоднократно бросал это в лицо Рафу, Микеле не был заинтересован в этой проклятой должности, кроме как плюнуть в лицо всем, кто хотел отнять ее у него. Во всяком случае, именно Николо посоветовал ему быть осторожным и не упускать возможности заявить о своих правах на наследство. Именно он подтолкнул Микеле к этому, сказав, что хотел бы видеть его на своем месте. И поскольку Микеле по-прежнему придерживался жестких взглядов на насилие, он намекнул, что это будет лучшей местью семье, которая никогда не хотела его видеть.
Он согласился.
В конце концов, мнение Николо так много значило для Микеле, что он старался изо всех сил, чтобы не разочаровать своего друга.
Если Николо приглашал Микеле на вечеринку, он шел. Если он просил Микеле об одолжении, он делал это. Это было так просто.
И именно по этой причине Микеле вскоре обнаружил себя в чулане, спящим на чертовой швабре и с пульсирующей головной болью. Он хотел порадовать своего друга. И в процессе он, вероятно, разочаровал Ками.
Если бы она узнала…
Микеле надеялся, что она этого не сделает. Она и так не одобряла его курение, хотя он неоднократно говорил ей, что это похоже на нервный тик. Когда возникало желание что-то сделать, затягивание сигаретой успокаивало его. Это не было лекарством, но это было временное средство. И, клянусь Богом, ему действительно нужно было что-то, что удерживало бы его от постоянного желания вышибить себе мозги.
Он не собирался заходить слишком далеко.
Когда Николо сказал ему, что на выходные у него запланирован рейв, Микеле не стал задавать лишних вопросов. Он бывал и на других вечеринках, которые организовывал его друг, и всегда находил укромный уголок в VIP-зале, откуда наблюдал за людьми — его любимое занятие.
На этот раз, однако, все было немного по-другому, начиная с места проведения. Николо арендовал помещение гораздо большего размера. В чем недостаток? Оно было на одном уровне, полностью открытое — никаких укромных уголков. VIP-зона находилась рядом со сценой, где каждый мог наткнуться на Микеле и потереться об него.
Вначале он сказал себе, что сможет выдержать это еще немного, прежде чем извиниться и уйти. Но когда он подошел к Николо и сказал, что готов уйти, пожилой человек сказал ему «нет», сказав, что он надеется, что Микеле хорошо проведет время и останется до окончания мероприятия.
Микеле, будучи Микеле, не смог отказать ему.
Итак, его кошмар начался по-настоящему. Единственным способом, которым ему удавалось противостоять этому, было чрезмерное употребление алкоголя и всего остального, что ему предлагали в попытке заглушить себя и свой сверхактивный разум.
Сейчас ему было семнадцать, он был почти взрослым мужчиной, и, хотя каждый день он избегал как мужчин, так и женщин, в такой обстановке он не мог этого сделать. Люди натыкались на него, трогали руками — все, что он терпеть не мог. Но Микеле не понимал, что, несмотря на то, что он старался выглядеть как можно более непривлекательным, со своей короткой стрижкой и пирсингом, или с ногтями, выкрашенными в черный цвет, он все равно излучал определенный магнетизм, который заставлял людей хотеть сблизиться. Само по себе его лицо, несмотря на все изменения, которые он с собой произвел, по-прежнему привлекало как мужчин, так и женщин.
Вероятно, ему потребовалось всего пять минут, чтобы понять, что он не сможет остаться до конца вечера — по крайней мере, трезвым.
Сначала люди Николо напоили его водкой, поскольку каждый из них хотел произвести хорошее впечатление на босса. Микеле уже не помнил, сколько он выпил, но этого было недостаточно. Поэтому, когда ему предложили несколько интересных на вид таблеток, обещающих обезболивание, он с готовностью согласился.
Только он не учел одного последствия — потери контроля, которого боялся так же сильно, как прикосновения. Осознание этого пришло к нему примерно через полчаса после того, как он проглотил свою последнюю таблетку. Его зрение ухудшилось, координация была нарушена, и он почти не мог сосредоточиться. Люди, с которыми он никогда раньше не общался, внезапно стали подходить к нему слишком дружелюбно. И тогда он понял, что не сможет продолжать в том же духе. Николо, возможно, будет разочарован, но лучше это, чем снова оказаться в ситуации, когда у него отняли право выбора.
У него были смутные воспоминания о том, как он выбрался из толпы, воспоминания путались в его мозгу. Но он все еще держал себя в руках и понимал, что ему нужно изолироваться, пока он не поправится настолько, что сможет сам о себе позаботиться. И так он ходил от двери к двери, пока не нашел то, что искал — уединенную комнату, которую можно было запереть.
Так он оказался в подсобном помещении, где быстро потерял сознание.
— Черт, Ками оторвет мне голову, — он крепко зажмурился, обхватив голову руками.
Она, без сомнения, услышит о его поведении и одарит его одной из своих печальных улыбок. Она не станет его отчитывать, но он все равно увидит разочарование в ее глазах. И этого было достаточно, чтобы повергнуть его в панику.
Шум снаружи становился все громче и громче. Послышались спорящие голоса, сопровождаемые всевозможными другими звуками, и Микеле, наконец, нашел в себе силы пошевелиться.
Открыв замок на двери, он вышел, свет ударил ему в глаза и заставил поморщиться от боли. Головная боль усилилась, а крики стали громче.
— Мне нужен кофе, — пробормотал он, с трудом удерживаясь на ногах.
Возможно, вчерашнее излишество не прошло бесследно для него. Тем не менее, он понимал, что ему нужно взять себя в руки. Скорее всего, ему придется объяснить Николо, где он находится, и помочь ему разобраться с последствиями рейва.
Когда он вошел в зал, первое, что он заметил, был мусор. На земле были разбросаны бутылки, стаканы, конфетти и даже использованные презервативы. Его нос скривился от отвращения, когда он направился к сцене, где Николо спорил с несколькими своими людьми, а еще несколько парней уже лежали на полу, их лица были покрыты синяками, и они стонали от боли.
— Микеле, — Николо резко повернулся, мгновение оглядывал его с головы до ног, а затем кивнул, словно самому себе.
— Что случилось, Нико? — Спросил он, когда подошел к нему. Они стали настолько близки, что теперь ему разрешили использовать прозвище Николо, и он очень гордился этим фактом, поскольку это делало его одним из немногих, кто удостоился такой чести.
— Ты куда-то улизнул прошлой ночью, не так ли? — Выражение лица Николо было веселым, а вовсе не раздраженным, как могла бы подумать Микеле. — А женщины там случайно не было? — он многозначительно пошевелил бровями.
Микеле нахмурился.
— Нет. Я потерял сознание где-то в подсобке, — сказал он как ни в чем не бывало, не желая делать из мухи слона.
— Ну, сынок, пока ты где-то валялся в отключке, у нас возникла небольшая проблема с нежелательными посетителями, — заявил он, сморщив нос от отвращения.