— Ты хотел меня видеть? — Спросил Микеле, открывая дверь в кабинет Николо.
Его друг появлялся в спортзале всего пару дней в неделю, и те обычно были заняты административными делами, которые не позволяли ему спокойно встречаться с Микеле.
— Да, сынок. Проходи, присаживайся, — Николо указал на стул перед собой.
Микеле кивнул, спокойно усаживаясь напротив него. Хотя он стал более открытым для внешнего мира, его собственный мирок оставался таким же... маленьким. Он по-прежнему носил ту же одежду, что и раньше: рубашки с длинными рукавами и длинные брюки в жаркое лето, и все это в сопровождении своих неизменных перчаток — без них он никуда не выходил.
Проницательный взгляд Николо охватил все это, он все систематизировал и просчитал в своих расчетах. В конце концов, у него были большие планы на своего маленького друга.
— О чем ты хотел поговорить? — Спросил Микеле, слегка нервничая.
Он знал, что его работа безупречна. Он очень гордился тем, как вел себя в тренажерном зале, и всем остальным, что Николо мог ему предложить. Возможно, это и не было тем, чем он увлекался, но он знал, что это проложит путь к его будущему. Кроме того, он был не из тех, кто делает что-то просто так. За всем этим внешним спокойствием скрывались черты перфекциониста, который терпеть не мог, когда его работа была далека от совершенства. И поэтому он старался делать все, что в его силах, учился всему с нуля, чтобы иметь возможность выполнять поставленные перед ним задачи — просто чтобы порадовать Николо.
— Я хотел поздравить тебя, — сказал Николо, открывая один из ящиков стола и доставая бутылку шампанского. — Я видел твои успехи и хотел сказать, что горжусь тобой, сынок, — сказал он ему с улыбкой.
Микеле моргнул и медленно улыбнулся в ответ, пытаясь сдержать волнение.
Никто раньше не гордился им, и слышать такие слова от своего друга, которого он ценил превыше всего, было самым приятным чувством в мире.
На мгновение он почувствовал укол вины за свой небольшой обман. Но, кроме того, что он переспал с этими девушками, он сделал все, о чем просил Николо. То, что он сказал, было просто маленькой невинной ложью, подумал он про себя.
— Спасибо. Я рад, что ты так думаешь, — сказал он, слегка покраснев.
— Не благодари меня. Это все ты, сынок. Я знаю, как тебе было тяжело. Видит Бог, какое-то время я думал, что потерял тебя после всего, что тебе пришлось пережить. Но ты пришел и доказал, что я ошибался. Двигаясь дальше, ты продемонстрировал силу, а это немалый подвиг.
Микеле кивнул, и его губы растянулись в улыбке.
— И поэтому, я думаю, ты готов к следующему шагу.
— Следующий шаг? — Повторил Микеле, нахмурившись.
Николо лишь улыбнулся. С громким хлопком он откупорил бутылку шампанского, разлил игристую жидкость по двум бокалам, прежде чем дать один Микеле, а другой оставить себе.
— Можно мне? — спросил Микеле, поднимая пачку сигарет.
Николо хмыкнул.
Микеле закурил сигарету, сделал глоток шампанского и подождал, пока его друг продолжит.
— Ты знаешь ситуацию в моей семье, или, по крайней мере, ее суть.
Микеле кивнул.
Валентино Ластра, племянник Николо, был нынешним главой семьи. И хотя между ними всегда существовала некоторая враждебность, проистекавшая из того факта, что у каждого было свое видение будущего семьи, ситуация только ухудшилась, когда была убита жена Валентино. Ее смерть привела к конфликту с семьей Агости и повергла Валентино в глубокую депрессию, из-за чего он полностью переключился с семейного бизнеса на поиски убийцы своей жены.
Это стало такой навязчивой идеей, что Валентино едва ли осознавал, что происходит в семье. И в итоге бизнес перешел к Николо, хотя и не официально.
— Я думаю, у меня есть идеальный способ вернуть наше наследие, — начал Николо, и Микеле едва сдержался, чтобы не поморщиться.
Он знал, к чему это приведет. Николо всегда злился из-за него. Что он был первенцем, но его всегда недооценивали как наследника.
— Что ты имеешь в виду?
— У меня свои проблемы с семьей, и, видит Бог, мне пришлось долго бороться, чтобы достичь того, чего я достиг сейчас. Но я больше не могу сидеть сложа руки. Особенно после того, как мой брат все разрушил, а затем предоставил своему сыну разрушать еще больше. Я этого не потерплю. Точно так же, как я не потерплю, чтобы тебя отбросили в сторону, когда это твое наследие, — горячо заявил он.
— Что ты имел в виду?
— Вместе мы сможем добиться и того, и другого. Подумай об этом. Мы могли бы объединить Гуэрро и Ластру. Бизнес процветал бы, и никто никогда не смотрел бы на нас свысока.
Николо, казалось, был погружен в свой собственный мир, когда продолжал объяснять свой план. Он хотел, чтобы они работали сообща за кулисами и заложили основу для будущего поглощения.
— Это долгосрочная война, сынок. Как бы мне этого ни хотелось, мы не можем пойти на убийство Бенедикто или Валентино, потому что это вызовет подозрения. И ты знаешь, как эти люди реагируют на государственные перевороты — плохо. Очень, очень плохо. А это значит, что нам придется проделать всю работу из тени.
— Как ты и делал до сих пор, — подсказала Микеле.
— Точно, — кивнул Нико.
До Микеле доходили слухи о том, что Николо был одержим сыном Лилианы и обвинял его в ее смерти. Он не знал подробностей произошедшего, но за прошедшие годы услышал достаточно, чтобы собрать воедино некоторые улики. Николо ненавидел Марчелло Ластру. И он намеревался убить его самым жестоким образом, когда найдет. Проблема была в том, что до сих пор у него не было такой возможности, поскольку Марчелло исчез вскоре после смерти своего отца.
— Но для этого мне понадобится твоя помощь, — наконец сказал Нико.
— Все, что угодно, — заверила его Микеле.
После того, что Нико сделал для него, Микеле был готов на все ради него.
— Никто не должен знать, что мы работаем над этим. А это значит, что нам нужно проявить себя. Бенедикто все еще надеется, что Рафаэль когда-нибудь унаследует трон, и, хотя лучшим решением было бы показать ему, насколько ты способен занять эту должность, нам нужно поступить наоборот.
Микеле нахмурился.
— У них и так сложилось о тебе худшее мнение. Подумайте об этом. Что проще? Доказать, что они неправы, или доказать, что они правы?
— Я не понимаю, — Микеле растерянно моргнула.
— Я имею в виду, сынок, — Нико наклонился вперед, — что нам нужно убедить их в том, что ты не представляешь угрозы. Иначе Бенедикто могут прийти в голову какие-нибудь безумные идеи и... — Он замолчал, прикусив губу, как будто понял, что сказал слишком много.
— Что ты имеешь в виду? Почему они должны видеть во мне угрозу, если я законный наследник?
Микеле не мог понять, на что намекал Николо. Больше всего на свете он не понимал, почему он должен доказывать людям правоту их предубеждений против него, когда ему нужно было сделать прямо противоположное, чтобы показать, что он способен быть хорошим лидером. Разве не для этого он надрывался все это время? Чтобы приобрести навыки, необходимые для того, чтобы однажды стать главой семьи?
Но, хотя Николо и был в замешательстве, он просто улыбнулся, достал одну из своих кубинских сигар из модного футляра и закурил ее.
— Как ты думаешь, почему Бенедикто всегда был против того, чтобы ты унаследовала наследство? Почему он всегда благоволил Рафу, игнорируя тебя?
Микеле быстро заморгал.
— Ну... В детстве я был больным. А потом он решил, что я слишком слаб, — ответил он, считая эти доводы совершенно нормальными.
В детстве он был не в лучшей форме и не мог винить своего отца за то, что тот считал, что он плохо справится с работой. В конце концов, ему нужен был кто-то, кого уважали бы его подчиненные.
— Ты первенец, Микеле. Ты понимаешь, что это значит?
Он не ответил.
— Давай я скажу по-другому. Не имело значения, насколько ты был болезненным или слабым. Традиция очень ясна в одном отношении. Единственный возможный дон — это первенец. Только если он умрет, за ним последует следующий в очереди.
— Но...