— И это тоже, — ответила Эдит. — Он был слишком педантичным и потому скучным оратором, но полагал, что говорит хорошо, ведь его предложения грамматически правильны — Том был помешан на правильном английском. Прошла целая вечность с тех пор, как он выступал перед аудиторией больше, чем на факультете, и он очень нервничал. Эм — Эм не любил его, и Том это знал. Конечно же, он знал, что Эм — Эм сильно сопротивлялся его назначению на пост главы издательства. Эту должность вручили ему Роджер и Генри Парсонсы, которые тоже находились на банкете. Он едва ли не каменел от напряжения, Делия.
— Я понимаю, Эди. Продолжайте, дорогая.
— Эм — Эм напомнил Тому, что всего несколько мгновений отделяют его от значимого момента, и Том запаниковал. Его мог успокоить только укол. Между нами сидели трое, но я все равно видела его состояние и была уверена — он сейчас подаст мне знак. Тогда я покинула стол, набрала витамин из ампулы в шприц и вышла из дамской комнаты. Он ждал меня в углу, практически невменяемый. Его раздражение заставило меня нервничать, и я расплакалась. — Женщина вздрогнула от нахлынувших воспоминаний. — В любом случае, я сделала ему укол в шею, и он умчался обратно за стол. Думаю, никто даже не заметил моего отсутствия.
— А где вы взяли именно ту ампулу и шприц, Эди?
— Вот тут немного странно! — воскликнула она. — Я сидела, а шприц лежал прямо рядом с моей сумочкой; правда, не помню, чтобы я клала его туда. Хотя клала, наверное. Том был в отвратительном настроении еще перед выходом, а я… я всегда начинаю нервничать, когда он такой. Я и положила все в сумочку.
— Где вы храните бэ — двенадцать?
Эдит встала и подошла к двери, за которой оказалась небольшая кладовая с полками, где лежали бакалея и нетоксичные бытовые товары, такие как туалетная бумага и стиральный порошок. Деревянная коробочка, размером в два раза меньше обувной, стояла здесь же на полке. Эдит Тинкерман взяла ее и положила на стол перед Делией.
— Вот где я их храню.
Делия открыла ее и увидела: десять шприцев в стерильной упаковке, десятимиллиграммовую емкость с рубиново — красным цианилкобаламином, закрытую резиновой пробкой, шесть стеклянных ампул по одному миллиграмму с тем же витамином, рассчитанных на одну инъекцию, и несколько марлевых тампонов.
— Кто знал, что они хранятся здесь?
— Да половина факультета.
— Как же так?
— Иногда Том посылал какого — нибудь студента сюда за коробкой — он никогда не держал ампулы на работе.
— Значит, он мог при необходимости сделать инъекцию самостоятельно? — спросила Делия.
Эдит от удивления широко распахнула свои карие глаза.
— О нет! Никогда! Он ненавидел даже смотреть на иглу. На факультете было несколько человек, которые с готовностью сделали бы ему укол.
— Он стал предметом шуток?
— Да, и немалых. Том такой напыщенный, а напыщенные люди, на мой взгляд, всегда лучшие объекты для шуток. Однажды он даже стал героем студенческого концерта: там была сценка про Тома и В 12. Я смеялась до колик.
— И что сделал Том?
— Сделал вид, что ничего не произошло.
Делия подхватила коробку.
— Мне придется ее конфисковать, дорогая. Здесь может содержаться яд.
— Меня арестуют? — Вдова громко рассмеялась. — И мне придется провести остаток жизни в тюрьме за убийство Тома?
— Нет, Эдит, вас точно не арестуют, — ответила Делия самым ласковым голосом, на который только была способна. — Вы, как мы называем, только переносчик — метод доставки яда до цели. Ведь вы были уверены, что в шприце витамин бэ — двенадцать. Уверяю вас, все это понимают. Позвольте мне помочь вам с посудой.
— Вы меня успокоили, Делия, — ответила Эдит, склоняясь над раковиной. — Я очень волновалась.
«Но ты меня не успокоила, Эдит, — подумала Делия. — Где — то у тебя припрятана еще одна взрывная новость, и я ее пока не нашла».
— Можно я к вам еще как — нибудь зайду? — спросила она.
— О, с удовольствием поболтаю!
— Вы планируете остаться в Холломене?
— Нет. Мы с девочками обсуждали это вчера вечером и решили переехать в Аризону. Там мы снимем трое апартаментов по соседству. Девочки будут работать секретарями, а я займусь пошивом одежды. Наше наследство мы прибережем для отдыха и путешествий, — сказала вдова, обрисовав картину, которая у многих не вызвала бы восторга, но двадцать четыре года совместного проживания с Томасом Тарлетоном Тинкерманом явно занизили ожидания трех женщин Тинкерман.
— Ваши дочери смогут найти себе мужей, — заметила Делия.
— И свиньи смогут летать! — хихикнула Эдит.