Она сидела тихо, не задавала лишних вопросов, дедушка разговаривал с ней о взрослых вещах, не пытался переделать свои слова в приторную сладкую речь, с которой взрослые обычно обращаются к маленьким детям. Она сидела и слушала его рассуждения о жизни. Рассказы о тех местах, где он побывал, и какие тайны иногда раскрывались ему в долгих путешествиях.
За несколько дней до смерти, он подозвал ее к кровати: обычно жизнерадостный и полный энергии, он теперь почти не поднимался с постели, лицо его посерело и осунулось, лишь глаза продолжали хранить в себе отпечаток силы и вызова.
Я ухожу с радостью, сказал он тогда. Сказал хриплым уставшим голосом, окруженный густым запахом лекарств. И не надо плакать по моему уходу, Кристи, все в мире имеет свойство заканчиваться, завершаться в определенное время. А иначе, мы бы и так все померли со скуки.
Он погладил ее по голове, снова впал в забытье, да так больше и не приходил в сознание. На похоронах она не проронила ни одной слезинки. И даже потом, через четыре года, когда умерла мама, она повторяла его слова, в то время, как все существо внутри разрывалось от боли и страдания.Все в мире имеет свойство заканчиваться. Ее чудовищная тоска в какой-то момент постепенно сошла на нет, хотя и напоминала о себе острыми каждодневными уколами душевных терзаний.
Вот и сейчас, она чувствовала, как в верхней части груди появляется комок печали.
Нортон бережно достал с полки книгу и положил ее на стол: Кристина поняла, почему ее так обрадовала встреча с мистером Энрайтом. Он походил на деда темпераментом, непринужденным поведением и безграничным оптимизмом.
– В этом-то все и дело, – сказал Нортон, раскрывая фолиант, – Не один год потратил Эдвард, чтобы расшифровать в ней записи. Возил к именитым профессорам, ученым, платил большие деньги, но всегда возвращался ни с чем.
– Что в ней такого особенного? –спросила Кристина, притрагиваясь к пожелтевшей странице, испещренной текстом, буквы которого напоминали скорее скандинавские руны, чем обычную латиницу, – Откуда вообще взялась эта книга?
– Я умолчал об еще одной довольно веской причине, заставившей его купить Алтерионское поместье, ваш дом, – отозвался Нортон. Он рассеяно перелистал несколько страниц и взглянул на Кристину, – недалеко от побережья находится остров, Литтл-Сарбор, вы там бывали еще в детстве.
– Совсем не помню.
– Вам было лет пять, может быть шесть – в таком возрасте редко запоминаются подобные поездки. Остров совсем небольшой, миль двадцать шесть из одного конца в другой. Так вот, в начале восемнадцатого века там обосновалась религиозная секта, не похожая на аналогичные культы фанатиков Англии, да и прочих европейских стран. Обычно такие секты были основаны на христианстве – вечном противостоянии бога и сатаны – то есть даже отвратительные сборища дьяволопоклонников так или иначе придерживались христианской идеи мировоззрения, только выбирали они для служения темную сторону этого вероисповедания. Культ Литтл-Сарбора в корне отличался от всех мировых религий.
– Кому же поклонялась секта на острове? – спросила Кристина, – Она все еще существует?
– Что вы, – ответил Нортон, – История о том, как она окончила свое существование, вполне годиться для полноценного фильма ужасов. Я сам родился на Литтл-Сарборе, мальчишкой наслушался разных слухов и домыслов. В таком небольшом поселении, которое, к тому же, океан окружает со всех сторон, даже события столетней давности обсуждаются постоянно и подолгу.
Никто не знает, откуда они пришли, продолжил Нортон, закрывая книгу и прохаживаясь по комнате. Несколько лет назад здесь побывали даже представители телекомпании БиБиСи, хотели сделать сюжет про таинственных поселенцев, да так и уехали ни с чем – слишком мало информации они смогли раскопать об этом древнем культе. Около восьмидесяти лет адепты прожили бок о бок с коренными жителями острова, в северной его части. Огородили свое пространство стеной в три ярда высотой. Избегали любого общения с местными, но и не гнушались торговать или обмениваться с ними товарами. Все шло относительно гладко, пока в тысяча девятьсот шестнадцатом году в деревне Литтл-Сорбора не исчезло в одну ночь девять детей. Подозрение, понятное дело, сразу же пало на секту – куда еще могли пропасть дети на клочке суши, затерянном в океане? К тому же каждый житель деревни, несмотря на поддержание видимого нейтралитета к фанатикам, испытывал к ним еще и глубокую неприязнь – язычник, отрицающий существование бога и поклоняющийся неизвестной силе не мог рассчитывать на другое отношение. Население острова в пять десятков человек подошли к воротам, отделяющим владения секты.
– Это были мужчины с охотничьими винтовками, женщины с вилами и топорами, даже старики достали оружие – практически в каждой семье Литтл-Сарбора исчезло по ребенку. Представьте, что чувствовали эти люди, испуганно сгрудившиеся под каменной стеной, чтобы спасти близких, – сказал Нортон, приблизившись к окну. – Несчастные и не догадывались, что им по частям придется собирать то, что осталось от их детей.
– Какой ужас, – только и могла сказать Кристина, резким бессознательным движением отодвигая от себя книгу. Этот жест отвращения не укрылся от Нортона, он вставил фолиант в рамку и вернул его обратно на полку.
– Я не хотел вас пугать, – произнес он, – все это случилось давно. Даже в начале двадцатого века вся деревня могла погибнуть, заразившись пустяковой инфекцией – Первая Мировая забирала на фронт любого врача, в маленьких поселениях зачастую некому было делать прививки, а уж тем более заниматься больными. Поэтому кошмарный случай на Литтл-Сарборе не вызвал большого резонанса в обществе – слишком много людей гибло и на полях сражений, и в тылу. Смерть девяти подростков, как бы чудовищно это не звучало, не шла ни в какое сравнение с каждодневными многотысячными жертвами войны.
– Надеюсь, служители культа свое получили, – сказала Кристина. Неожиданно возникшее чувство мести, звеневшее в голосе, удивило ее саму.
– Я еще не закончил рассказ, – ответил ей Нортон, – Вы ведь знаете известную морскую историю о корабле “Мария Селеста”?
– Что-то слышала, – Кристина на мгновение задумалась, – То самое судно, на котором бесследно исчезли все люди?
– Именно, – подтвердил Нортон, – его нашли дрейфующим в океане, за сотни миль от положенного курса. На борту не было ни одного человека. Между тем, на столах оставалась нетронутой еда. В каютах на кровати лежали рассыпанные карты и дымящиеся трубки, словно пару мгновений назад здесь сидела веселая компания моряков: пили виски, играли в покер, шумно ругались. И “Мария Селеста” сияла, как будто только что сошла с доков пристани.
Те люди, которые сломали ворота и зашли на территорию религиозного сообщества, не нашли ни одного живого человека. Только девять изуродованных тел – последствие непостижимого, страшного ритуала. Бараки из глиняных кирпичей были абсолютно пусты. Две единственные лодки, принадлежащие секте – накрепко привязаны к вбитым в землю железным костылям. Да и покинуть остров в такой ураган убийцы попросту не могли – бушующий шторм разбил бы лодки в щепы еще у самого берега.
– Вот так северная часть Литтл-Сарбора повторила печальную судьбу “Марии Селесты”, – сказал Нортон, – Впрочем, исчезновение сектантов спасло их от неминуемой расплаты, попадись они тогда обезумевшей от горя толпе, смерть их была бы ужасной. Теперь понимаете, почему Эдвард Маклинн решил здесь обосноваться?