– Гридж… дружище… Ооо, помоги, я кажется, тоооо… мммфф…
Вокруг не было и следа четырёх огоньков. Гридж побежал вперёд, крича:
– Что случилось, дружище? Слэгг, ты в порядке? – Внезапно крысёнок почувствовал, что его лапы начинают увязать во внезапно ставшей мягкой земле. Пытаясь освободиться, он карабкался, пока не ощутил спиной ствол дерева. Это была ива. Схватившись за ветки, Гридж выбрался на твёрдую поверхность, с ужасом уставившись вперёд.
Четыре мерцающих огонька кружили вокруг головы Слэгга. Он угодил прямиком в трясину и мгновенно был утянут на дно. Застыв от ужаса, Гридж смотрел на голову своего спутника, освещаемую огоньками. Слэгг издал последний булькающий звук и исчез навсегда.
Оцепеневший от страха Гридж наблюдал за огнями, кружащимися возле него. Перепуганный до смерти, он мог лишь бормотать:
– Оставьте меня в покое, что вам нужно? Зачем вы затащили моего бедного приятеля в это жуткое место, мы же не причинили вам вреда! Это не наша вина, мы только пытались дойти до морского побережья, мы заблудились…
Крепкие когти внезапно схватили Гриджа, ударив его головой о ствол дерева. На крысёнка набросили сеть, которая крепко обхватила его. Сквозь отверстия в сети он ошеломлённо глядел на бледные, танцующие поблизости огоньки.
Резкий голос прошипел почти рядом:
– Ракка-ка! Болотные огни поймали тебя, крыса! – Голова Гриджа снова стукнулась о дерево. Крысёнок потерял сознание, все мечты и надежды увидеть морской берег исчезли навсегда…
Глава 2
Брат Торилис коротко постучал в дверь кельи аббата, прежде чем войти. Он понес дымящуюся чашу к прикроватному столику.
– Доброе утро, отец аббат, хорошо поспали?
Аббат Рэдволла, старая пушистая толстая мышь-соня по имени Глисем, медленно уселся на кровати, стягивая ночной колпак с кисточкой. Позевывая, аббат вгляделся в серый рассвет.
– А погода все та же, брат.
Торилис водрузил чашу на столик, поближе к лапе аббата.
– Ветер утих. День не такой уж холодный, но вот дождь, я боюсь, все идет, отец настоятель.
Аббат Глисем , кряхтя, встал с кровати и потихоньку уселся в свое любимое кресло.
– Дождь с ревматизмом всегда сопутствуют друг другу, ты же знаешь. Мои бедные старые суставы скрипят, словно ржавые петли.
Травник пододвинул чашу аббату.
– Именно поэтому я и принес Вам суп из ракушек и репейника. Когда Вы отведаете его, Вам сразу станет легче.
Глисем, расправив рукава ночной рубашки, чтобы не обжечься, осторожно взял горячую чашу. Сделав маленький глоток, он поморщился.
– Иногда я думаю, что предпочел бы просто мириться с ревматизмом. Этот суп совершенно отвратителен на вкус!
Брат Торилис пропустил мимо ушей замечание аббата.
– Вы должны выпить его до конца, каждую капельку. Морские выдры доставили эти мидии с самого северного скалистого побережья, а в поисках этого репейника я обошёл не одну канаву. Этот бульон – лучшее лекарство от старческого ревматизма. Пейте!
Толстая, старая соня выпила лекарство маленькими глотками под безжалостным взглядом сурового целителя. Когда последняя капля была выпита, Глисем бросил кубок на стол.
– Ффу! Ну и гадость! Похоже, это лекарство убьёт меня раньше, чем вылечит, попомните мои слова, брат!
Шеф-повар аббатства, монах Скарпул, шумно вошёл в келью, как и подобает весёлому кроту в расцвете сезонов.
– Хурр, это самое, настоятель! Я, значится, принёс вам засахаренных каштанов, это поможет вам забыть противный вкус вашего снадобья.
Глисем благодарно съел засахаренные каштаны. Набив рот, он не спеша жевал лакомство.
– Ммм, большое спасибо, дружище!
Добрый повар помог аббату одеться.
– Вот, а ещё красивая новая ряса! Я, значит, специально нагрел её на кухне, хурр!
Глисэм натянул уютную одежду.
– Ооо, как удобно и приятно! Гораздо лучше, чем все эти снадобья от ревматизма. Мне уже гораздо лучше!
Брат Торилис только фыркнул:
– Это, должно быть, действует моё лекарство. Не пойти ли нам вниз на завтрак, отец аббат? Вам необходимо будет выслушать юного Биски, которому я велел прийти к вам прошлой ночью.
Поддерживаемый Торилисом и поваром, аббат Глисэм, прихрамывая, спустился вниз, размышляя вслух:
– О, сезоны. Что опять натворил юный Биски? Я так ненавижу этот суд, все эти наказания, особенно, если приходится назначать их нашим малышам.
Торилис, глядя прямо перед собой, сухо произнёс:
– Это одна из обязанностей аббата. Жизнь не всегда бывает намазана мёдом, не так ли?