Брат Торилис сурово посмотрел в сторону их удаляющихся спин, после чего продолжил свое размеренное, неторопливое шествие.
Повар Скарпул уже знал о предстоящей вечеринке, поэтому приготовил все для чудесного праздника в саду. Белочка Перрит разложила еду на плетеных циновках из тростника. То, что в этот раз они сидят не на стульях и за столом, было для малышей в новинку. Более того, когда аббат и старшие звери сели с ними на траве, повар Скарпул вызвал взрыв ликования среди аббатской малышни, обратившись к отцу настоятелю так, как будто тот был непоседливым диббуном.
– Веди себя прилично, Глисэм, вымой…стало быть…лапы, малыш. Дагри, ты…значит…присматривай за этим озорником, чтобы он…это самое…не прыгал тут у нас!
Ответ Глисэма вызвал еще большее веселье.
– Что, это я –то прыгаю? Да вам после этого вчетвером меня не поднять!
Еще не успев даже толком отведать чудесных яств, диббуны вскочили и начали плясать, дергая за невидимые колокольные веревки и топая своими лапками в такт только что придуманной песенке. Крошечный мышонок выкрикивал строчки, которые (во многом благодаря помощи сестры Фиалки) он сочинил. Недостаток мелодии и ритма песня компенсировала переизбытком громкости.
– Хо, мы ворона злого убили сейчас!
– Уххх! Я и не думал, что ты такой тяжеленный! А ты…прошу прощения, был преизрядным мешком с перьями. Хух, надо было позволить отцу настоятелю и Торилису помочь мне.
Стоя в открытых воротах спиной к канаве, большой еж продолжал свою одностороннюю беседу с погибшим вороном. Он и не подозревал, что за его спиной из канавы поднялась огромная голова. Чувства Балисса уловили запах и движение. Голубовато-белые глаза огромного змея затуманились, когда он поднялся и ударил с молниеносной быстротой.
Внизу в туннелях Чигида, главаря Крашеных, переполняла ярость и боль. Боль, вызванная кипящим маслом, которое обожгло его хвост и подхвостье. Ярость, вызванная желанием перебить тех, кто причинил такую боль столь чувствительным частям его тела. Стоя позади своей банды, он орал на подчиненных, пока в туннеле не загудело эхо от его крика.
– Йааар йигалиг! Болваны! Ш-ш-шлабаки! Назад ш-ш-шкорей, ш-ш-шхватите их и убейте! Убейте их всех, ш-ш-шдерите кожу, сош-ш-шгите так, как они обош-ш-шгли Чигида! В бой!
Теснимые задними рядами, передние ряды Крашеных медленно и осторожно двинулись к карнизу над бездной.
Прячась за сталагмитами, закрывавшими убежище Алуко, друзья слышали вражеские кличи.
– Йееее! Ш-ш-шхватить их! Уб-бить их! Йееееех!
Закрывая свет последнего фонаря, оставшегося у друзей, Командор мрачно прошептал.
– Держитесь, парни, похоже на то, что к нам валит в гости целая толпа хищников. Пращи у вас заряжены?
Лапы Двинка дрожали от волнения, но он храбро ответил.
– Так точно, в моей четыре камня!
Боузи похлопал бельчонка по спине.
– Ты храбрый парнишка. Только запомни, не стрелять, пока я не скажу. Это касается вас всех.
Кротоначальник Галлуб с умным видом кивнул головой.
– Хуррр, надеюсь…стало быть…Ваш план сработает, сэррр!
Горный заяц беззаботно ответил.
– О, он должен сработать, поскольку другого у меня нет.
Вопли врагов становились громче, приближаясь. Амфри Колючка начал быстро раскручивать пращу.
– Нам уже можно стрелять?
Сэмолюс потрепал мордочку Амфри.
– Терпение, молодой зверь, делай, как сказал Боузи, жди!
Рев наступающих Крашеных достиг крещендо. Неожиданно он сменился криками отчаяния и призывами остановиться.
– Йааааг, ш-ш-штоять! Вш-ш-ше назад, вш-ш-ше назад!
Способный видеть в темноте, Алуко восторженно заухал.
– Вуууухууу! Немало злодеев свалилось вниз, прямо в пропасть!
Боузи начал раскручивать пращу, заметив.
– Ага, пролитое фонарное масло бывает очень скользким, я рад, что они это забыли. Сейчас, парни. Огонь!