— Вы, командир, всегда застаете меня врасплох! У меня аж душа в пятки ушла.
— Лучше дважды проверить, чем один раз ошибиться. Ну, как дела?
— Разрешите доложить: Рысь в прошлое воскресенье угодил в перестрелку с милиционерами. Одного из них убил, другой удрал.
— Я ведь говорил, чтобы сидели тихо — никаких авантюр, никакой стрельбы без моего приказа. Ну и врежу я этому Рысю. Потери были?
— Сработал чисто, вовремя отошел.
— Где и как это произошло?
— Случайно, пан командир. Рысь, Зубр и Акула скрывались в окрестностях Згожеле. В воскресенье решили зайти в один дом. Сидят себе на чердаке и вдруг слышат, что к усадьбе подходят мильтоны. Их было двое. Этот Ставиньский, а с ним еще какой-то, молодой. Прошли в дом. Ставиньский что-то сказал хозяину, а молодой в это время полез по лестнице на чердак. Неизвестно, за каким дьяволом. И когда показалась его голова, Рысю не оставалось ничего другого, как размозжить ее.
— А что со Ставиньским?
— Удрал.
— Жаль. Раз уж подвернулся, надо было уложить и его. Солдаты были?
— Были. С собакой двинулись по следу. Но у них ничего из этого не вышло. Рысь, старая лиса, покропил следы керосином.
— Хозяина забрали?
— Всю семью.
— А где Рысь?
— Ушел за железную дорогу, к селу Росохате.
— Что это их так далеко занесло? Ну да ладно. А как дела у других? Слышал что-нибудь?
— У остальных все спокойно. В округе — тоже.
— Спокойно? Солдаты местность не прочесывали?
— Да нет, пан командир.
— А за эти твои дурацкие донесения придется кому-то крепко надавать по шее. О братьях Добитко слышал?
— Так точно, пан командир.
— А что?
— Да то, что они сами явились в органы.
— Почему же ты мне об этом не докладываешь?
— Я не думал, что это так важно, пан командир.
— Сколько раз я тебе говорил, что ты должен докладывать мне обо всем, а я уж как-нибудь разберусь, что важно, а что нет!
— Слушаюсь!
— Что еще?
— Органы выпустили Кевлакиса.
— Это уже интересно. Когда?
— Давно, недели две назад, пан командир.
— И об этом ты тоже не докладываешь? Конспираторы, ядрена вошь! Ну ладно. Теперь слушай внимательно, а то рассветает, пора сматываться.
— Так точно, пан командир.
— С сегодняшнего дня прекратить тискать баб под периной. Завтра ночью по моему приказу введешь в действие нашу конспиративную сеть и передашь всем, что я объявляю сходку в Рудском лесу.
— Заре тоже?
— Я ведь ясно сказал: всем.
— Слушаюсь!
— Должны явиться все без исключения. И чтобы никто не увиливал. За это командиры групп несут персональную ответственность. К вечеру в субботу все группы должны быть на месте сходки в полной боевой готовности. По пути избегать всяких стычек. В воскресенье к четырем часам утра командирам групп явиться к старой смолокурне на совещание. Все. Понял?
— Так точно, пан командир.
— Да, вот еще что! Ты и Угрюмый со своими людьми встретитесь со мной в пятницу вечером, в десять часов, на перекрестке дорог у села Долубово, у придорожного креста. Знаешь это место?
— Так точно.
— Вопросы есть?
— Никак нет, пан командир.
— Не дай бог, если что-нибудь перепутаешь. А теперь вали отсюда.
Рейтар хлопнул Здисека по плечу и, несколько смягчая суровый тон, каким все время с ним разговаривал, улыбнулся на прощание. Польщенный этим, Здисек козырнул и побежал к лодке. Рейтар постоял еще немного, закурил, а потом берегом Нарева направился в сторону Лап.
10
В пятницу, как и было условлено, Рейтар встретился со Здисеком, а чуть позже — с Угрюмым и его людьми у села Долубово. Оттуда, выставив походное охранение, они двинулись в сторону Рудского леса, где неподалеку от старой смолокурни был назначен сбор всех участников сходки.
Рейтар шагал во главе группы. Ни с кем в разговоры не вступал. Думал об Ольге. Расставаясь опять неизвестно на сколько, он вновь напомнил ей об обещании до рождества обвенчаться с ней. Все время, пока они были вместе, он помогал ей добрым советом, заботился о ней, не жалел для нее денег. Однако он постоянно чувствовал, и это было приятно ему, что Ольге ничего на свете не надо, лишь бы быть вместе. Затем мысли его возвращались к настоящему: «Все-таки хорошо, что я поднял людей. Угрюмый привел всех. Сразу было видно, что жилось им неплохо — отъелись, хорошо обмундированы и вооружены. Угрюмый — кремень, у него никто не пикнет. Пожалуй, его я и назначу своим заместителем. Он будет держать всех в ежовых рукавицах. К тому же по возрасту он самый старший в отряде. Присвою ему звание хорунжего, и вообще надо будет отметить людей: кого наградить, кого повысить в чине.