Немного дальше от горы, в направлении обрушенной дороги в Мессаку, двигались кибитки артистов Занзира, ещё не зная, что дорогу смыло водой. Кристлин увлечённо рассказывал разные истории Миралин, забравшейся в задок кибитки вместе со своим котом Орвиком.
— Откуда ты все это знаешь? – спросила она после очередного рассказа.
— Прочитал в книге, — ответил Кристлин.
— Ты умеешь читать книги? — удивилась Миралин.
— Да, научился у отчима, — сообщил Кристлин.
Впрочем, его слова отличалось от правды – отчим за книги его нещадно порол.
— А какую книгу у него забрал Грохо Мом? — спросила Миралин. Кристлин помолчал, но все-таки ответил:
— Эта книга о чародействе.
— А он давно стал чародеем, — подперев подбородок ладошкой, спросила Миралин.
— Совсем недавно, — ответил Кристлин, глядя под ноги, — раньше у него ничего не получалось.
Они немного помолчали. Кристлин, глянув вперёд, показал рукой: — Смотри, там что-то случилось.
Миралин соскочила на землю и посмотрела: впереди, на дороге, одиноко стояла лошадь, а на земле лежали двое: мужчин и женщина. Кибитки остановились, и Занзир ушёл вперёд. Внимательно осмотрев мужчин и женщину, он махнул артистам рукой.
— Они живы, но как будто спят, — сообщил Занзир, — нужно их уложить на кибитки и, наверное, сделаем привал.
В это время Хабэлуан и Грохо Мом добрались на вершину и увидели сломанную сосну и кокон, лежащий на ней. Хабэлуан заметил остатки одежды Онти и, содрогаясь, сказал:
— Это она! Кто с ней такое сделал? — он беспомощно обвёл взглядом вершину и остановил свой взор на Грохо Моме.
— Это сделал Монсдорф, — сообщил тот, потом начал пристально вглядываться в куколку.
— Что ты смотришь? – растерянно спросил Хабэлуан.
— Я думаю, что сейчас ей не угрожает опасность, — сказал Грохо Мом, оглядываясь на своих зелёных одноплеменников. Те стояли невдалеке плотной гурьбой и молчали.
— Почему ты так считаешь? — внимательно посмотрел на него Хабэлуан.
— Если с ней случится что-нибудь плохое, нам всем, — он показал рукой на зелёных, — станет ещё хуже.
Видя непонимающее лицо Хабэлуана, Грохо Мом добавил: — Мы с ней сильно связаны. Если она умрёт, мы, зелёные, тоже погибнем.
— Так что нам делать? — с надеждой спросил Хабэлуан.
— Только ждать, — ответил Грохо Мом, и, подтверждая свои слова, уселся на старый пень возле сосны.
Тёмный не спешил. Для выполнения его миссии достаточно четверти полного солнца, максимум – половины, но быть в командировке и не почерпнуть что-нибудь новенького для последующих бесконечных размышлений в одиночестве – верх неразумности. Тёмный помнил в мельчайших подробностях свою предыдущую миссию на планету Маргины и почерпнутые там гармонические человеческие вибрации.
Эти лакомые вспоминания до сих пор составляли самую лучшую часть коллекции Тёмного. Сейчас он наслаждался рассказами старика Бодди о Маргине, Мо и этой прелестной девочке Онтэинуоле. Собственно говоря, он уже давно слизал всю информацию с головы Бегуна Бодди, поражаясь большими расхождениями рассказа старика и его памяти.
— Так это ты вытащил Маргину и Мо из тюрьмы? — переспросил Тёмный, наслаждаясь смятением сидящего на нем Бодди.
— Конечно, я, — гордо вскинул голову Бодди, и сам себе поверил, — я уговорил наместника короля в городе Оберона Х и он их отпустил.
— Уговорил? – переспросил Тёмный, неестественно поворачивая к нему голову на сто восемьдесят градусов назад и записывая в свои глифомы эмоции Бодди.
— Да, он послушался, — сообщил Бодди, — ведь я, всё же, королевский человек.
От удовольствия Бодди замахал ногами, свешивающимися по бокам Тёмного чуть ли не до земли.
— А какие пирожки готовил Мо, — мечтательно вспомнил Бодди, и Тёмный тут же считал работу его вкусовых рецепторов.
— Такие? — спросил Тёмный, каким-то образом шагая на трёх ногах, и подавая передней правой белую тарелочку с горкой пирожков. Бодди, ничуть не удивлённый, как же едали, взял один и принялся жевать.
— И как? — спросил Тёмный, считывая желание Бодди запихнуть всю тарелку в рот.
— Не очень, — поставил диагноз Бодди. — Может я не распробовал?
Он забрал тарелочку и пробовал до последнего пирожка.
— И как? — переспросил Тёмный.
— У Мо пирожки вкуснее, — изрёк вердикт Бодди, тяжело переводя дух и вертя в руках не нужную ему тарелку.