Больше всех аплодисментов доставалось Онти – стоило ей выйти, как зелёные человечки поднимали такой гам, что его слышали в находящейся рядом Мессаке. Может быть, веселье продолжалось бы и дальше, но Доностос Палдор заторопил – он хотел, как можно быстрей добраться в столицу, чтобы там оградить свою семью от всех опасностей.
Поэтому Онти быстро одели в мужской костюм из гардероба артистов, чтобы удобней путешествовать. По случайности, костюм выбрали зеленоватого цвета, и зелёные человечки ещё больше позеленели от удовольствия.
— Наша Онти зелена, на, на, — затянули они. – Нам сегодня не до сна, на, на… — но Палдор не дал им музицировать, грозно приказав:
— Не петь!
— Ну, что ты, Доностос, — укоризненно улыбнулась Полиния, и певцы, почувствовав поддержку, грохнули:
«Мы герои, хоть куда, да, да,
Нам и горе, не беда, да, да!»
Палдор не выдержал, и засмеялся на героев. Дальнейший путь до самой Мессаки и артисты, и их новые друзья прошагали весело, несмотря на усталость и голодный желудок. Мо, купаясь в фонтанирующих эмоциях, не забыл и мысленно спросил Рохо: «Ты Онти отдал треть себя?» — на что Рохо ответил: «Она же человек, — а потом добавил: — С меня не убудет». Мо удовлетворённо хмыкнул и заметил: «Теперь она – не совсем человек».
Март Гартора беспокоило, что из его загородной резиденции не приходило никаких вестей. Как они планировали с королевой Манрионой, убийство короля нужно обставить, как убийство его, март Гартора, его же собственной женой Габителлой, а сам он должен играть роль короля. Так хотела Манриона, да и сам Гартор не прочь побыть королём.
Но от Габителлы не слышно никаких вестей, и март Гартор от имени короля послал ей и убитому себе приглашение в королевскую резиденцию на празднование дня первых женихов. Сегодняшний день для март Гартора и королева Манриона очень важен – они должны появиться перед большим количеством людей, как светлейшие супруги. Собственно говоря, празднование для них сродни суровому экзамену.
Но вернувшийся посыльной сообщил, что, ни март Гартора, ни мартессы Габителлы в их летней резиденции нет, как нет и никаких следов их пребывания. Единственный жилец резиденции, сторож, дремавший в сторожке возле ворот, сообщил, что никого нет, и не будет, а хозяйку и хозяина он вообще не видел.
Такие вести совсем расстроили март Гартора, стоящего перед медным зеркалом и одевающим костюм Ладэоэрда. Он чувствовал себя в нем, как в клетке. «Сразу же после праздника закажу себе новые королевские костюмы», — подумал март Гартор. Мысль об этом немного успокоила его, и он отправился в комнату Манрионы, чтобы сообщить ей последнюю новость. Не в пример ему, Манриона выслушала сообщение, переданное гонцом, спокойно, предположив, что мартесса Габителла испугалась и скрылась, спрятав труп.
Такое поведение только усугубляло её предполагаемую вину, и королева Манриона с улыбкой на лице сказала Гартору:
— Так ещё лучше!
Она обняла его за шею, страстно поцеловала и немного напыщенно сказала:
— Теперь ты – мой король.
Под праздник первых женихов выделили весь первый этаж, с большим танцевальным залом посредине, а справа и слева располагались цепочки залов поменьше, с накрытыми сервированными столами для именитых гостей. Сад до самых ворот, выходящих на дорогу до порта Мек, отдали молодёжи и он, несомненно, стал самым весёлым местом праздника.
Суть праздника состояла в том, что женихи, намеревающиеся в скором времени выбрать себе невесту, на вечере выкупались богатыми мартрессами и должны всю ночь находиться при них. Предполагалось, что дамы научат их чему-то доброму, умному, вечному. А может и ещё чему-нибудь. Никто ведь не жаловался.
Когда март Гартор и королева Манриона спустились в зал, поддерживая друг друга, раздался голос эскорт-распорядителя: — Король Ладэоэрд и королева Манриона.
Стоящие вдоль стен марты и мартрессы зашелестели лёгкими аплодисментами и склонили головы, пока март Гартор и королева Манриона не сели в свои кресла на невысоком помосте. Манриона посмотрела на март Гартора и подняла брови. «Что?» — не понял он и побледнел. В тесном костюме Ладэоэрда стало невыносимо жарко, и мелкий пот покрыл лоб.
— Король слышит и видит, — вспомнил он, произнеся фразу хриплым голосом. Манриона одобрительно улыбнулась и вздохнула: она тоже волновалась, как никогда.
Зал снова огласили одобрительные хлопки. Эскорт-распорядитель под смех возбуждённых зрителей вызвал первого юношу, которого после короткого и жёсткого торга, за сумму весьма высокую выкупила мартресса в вуали на лице. Провожаемая аплодисментами, первая пара скрылась в саду.