— Он сказал, что этого не делал.
— Он был пристегнут ремнями к койке, Эйд. Конечно, этого он не делал.
— Я имею в виду преступление, из-за которого он оказался пристегнут к койке, сэр.
Паррс по-прежнему не шевелился.
— Думаю, он пытался сказать, что не убивал Муров.
— Признание на смертном одре, да? Старо как мир. — В голосе суперинтенданта послышалось облегчение. — А точные слова?
— Почти такие, как я сказал.
— Почти? — Паррс шагнул ко мне.
— Он говорил что-то еще, но я не расслышал из-за сигнализации.
Паррс ненадолго задумался.
— И ты не сообщил эту информацию старшему инспектору Джеймсу, потому что?..
— Подумал, вы захотите услышать об этом первым и решить, что нам следует делать.
— Осужденный за убийство умер под стражей. Пожалуй, мы сделали все, что только можно, и даже больше.
— Дело в том, как он это сказал, сэр…
— Превозмогая боль, наверное. Вот только это не согласуется с подписанным им же признанием, черт подери, а у нас и так головной боли хватает.
— Сэр.
— Джеймс говорит, ты не очень хорошо разглядел поджигательницу…
— Не очень, сэр.
— Удобно.
— Для кого?
— Для нее. Криминалисты еще роются в мусоре, но, похоже, классика жанра. Зажигательная смесь. Стеклянные бутылки с керосином.
— Самодельные гранаты.
— Две порции коктейля Молотова. Кто-то вломился в заведение и решил угостить посетителей выпивкой. Всех разом. Швырнули в палату и закрыли дверь…
В свое время я видел, как бутылки с зажигательной смесью кидали в полицейские фургоны, поэтому поморщился, представив, каково это — оказаться в замкнутом пространстве с такой штукой.
— Выкладывай, — сказал Паррс. — Что, по-твоему, тут произошло?
— Ответ на поверхности: друг или родственник одной из жертв Вика, некто, связанный с семьей Муров, решил, что это — последний шанс отомстить. Насколько я знаю, Вик впервые со времени ареста оказался вне тюрьмы. Этот кто-то проведал об этом и решил рискнуть.
— Вполне правдоподобно.
— Незадолго до происшествия мы увидели воскресный выпуск «Мейл». Фотографию сняли тайно. Она и могла привести убийцу сюда…
— Завтрак в постели? — спросил Паррс. — Есть предположения, откуда фотография?
— Я спрашивал констебля Ренника. Он сказал, что ни разу не дежурил во время завтрака. Мы со старшим инспектором Джеймсом проверили график. Так и есть.
— Узнали, кто тогда дежурил?
— Констебль Луиза Янковски, — ответил я. — Вик ел хлопья с молоком только во время ее дежурства. Она вроде бы недавно в подразделении, но…
— Уже сделала себе имя…
В прессе писали про операцию, в которой отличилась Янковски, без упоминания ее имени. Она была на дежурстве, когда в прошлом декабре грузовик въехал в толпу на Альберт-Сквер во время рождественской ярмарки и начал давить людей. Луиза отреагировала молниеносно и с приличного расстояния попала водителю в голову, чем спасла десятки жизней.
— Совсем на нее не похоже, — сказал Паррс. — А что скажешь про констебля Ренника?
В свете случившегося докладывать о его небрежном поведении не стоило.
— Ценный свидетель, — сдержанно сказал я. Ножевую рану нанесли спереди. Он же стоял не с закрытыми глазами и мог бы много рассказать. — Возможно, его показания — ключ к быстрому раскрытию дела.
— Возьмешься?
— Нет, сэр, — твердо сказал я, чувствуя на себе буравящий взгляд красных глаз. — Меня же снова поставят в ночную смену?
— Кто-то только что поджарил твоего напарника, детектив-констебль. Знаю, ты бы даже не помочился на него, горящего, но…
— Это я его потушил.
— И следующую неделю он проведет в медикаментозной коме. Хотя вряд ли мы почувствуем разницу. Спрашиваю еще раз. Возьмешься за это дело?
Я ничего не сказал.
— Спокойной жизни захотелось? — фыркнул Паррс.
Спокойной жизни.
Суперинтендант Паррс уже несколько раз отправлял меня на спецзадания, и от последнего до сих пор звенело в ушах. Он об этом прекрасно знал, но ему нравилось возвращаться к пройденному. За последние несколько лет он насыпал столько соли на мои старые раны, что ее хватило бы покрыть садовую дорожку.
Паррс улыбнулся:
— Что-то я не уверен, что тебе стоит работать в ночную смену без твоей матроны — детектива-инспектора Сатклиффа. С ним я всегда видел, к чему дело движется. Он отсвечивал еще до того, как его подожгли. А вот ты больше похож на выключатель. Что-то не хочется мне, чтобы ты рыскал в темноте без Сатти, который сдерживает твои сверхспособности.