Запах, он не воспринимается разумом. Он сразу давит на чувства, на инстинкт. Пусть это еле уловимый запах одеколона, но чужого! И Он уже не помнил себя от гнева. Такое же первобытное чувство, как и страсть что совсем недавно владела его разумом, только более глубокое и совершенно неконтролируемое. Ярость. В висках стучала кровь, и сжимались кулаки. И теперь с желанием обладать женщиной, боролось желание ее ударить, смывая хрупкую плотину, что выстраивают люди и называют моралью. Она - его женщина и, прикасаясь к ней, он почувствовал чужой запах. Мужской, сладковатый, гламурный аромат дорогой туалетной воды. И налет цивилизованности обратился в прах под тяжелым ударом древнего, как сама жизнь, инстинкта. Ревность. Никто не смеет трогать мою женщину! Услужливая память тут же нарисовала яркую животрепещущую картину, и в мозгу засел червь сомнения. А что если он увидел вовсе не начало этой сцены в беседке? Что если это был уже конец? И она не вырывалась, а была раздосадована потому что не получила того, на что рассчитывала…
От этих мыслей хотелось выть, крушить, ломать и наказывать, всех и каждого кто подвернется под горячую руку. А ближе всех была Она, виновница происходящего. Та, которой Он доверил свою честь, свою любовь, в которой он был уверен, как в себе. Он поднял взгляд на свою жену, рассчитывая увидеть хоть каплю раскаяния на ее лице, но вместо этого, Она лишь улыбнулась. Словно и забыла о том, что случилось, словно ничего и не было! Будто не от нее сейчас разит этим дурацким запахом, который затмевает разум и заставляет включаться самые дикие инстинкты. Это невозможно больше терпеть, необходимо доказать, хотя бы самому себе, что Она все еще принадлежит только ему. Он сжимает ее в объятьях, хотя нежностью это назвать уже сложно, скорее так хищник удерживает свою жертву, смертельная хватка, из которой нельзя вырваться. Как же этого мало! Что сможет наглядно продемонстрировать то чувство беспомощности, что Он испытал, наблюдая за происходящим в беседке, чем отплатить за боль, которую Она принесла? Конечно болью. Он стиснул зубы, понимая, что не сможет, никогда не посмеет её обидеть. Так что остаётся? Он хотел взять её на руки, отнести в спальню, но зверь внутри него не желал ничего кроме обладания, найти с ним компромисса не удалось. Он подхватил жену и рывком забросил на плечо, словно Она была не живой, и ему было все равно сейчас, что она подумает. Он хотел выжечь из её памяти прикосновения другого, заставить её думать лишь об одном, о том, что Она принадлежит только ему. Лестница на второй этаж, дверь в спальню открыта пинком и так же небрежно захлопнута ногой, а виновница резко брошена на кровать. Хватит этого, ласки, нежности… у него не осталось на это сил, все уходят на то чтобы не наброситься на неё и не причинить боли физической. Он с яростью посмотрел на свою жену, как она довела его до такого состояния? Расследование, суд и приговор: виновна! Отбросив раздумья, Он резко рванул на себе рубашку, столь же поспешно избавился от брюк, белья и приблизился к кровати.
"Последний шанс, дорогая, избавься от блузки, иначе я не сдержусь"
Вот только произнести этого вслух Он так и не смог, прищурился, словно выбирая в какую часть тела жертвы вцепиться и под кожей заходили желваки, а мышцы напряглись.
Он не мог видеть себя со стороны, не понимал, что Она видит сейчас перед собой возбужденного самца, который очень даже не прочь продлить свой род. Да и она, как бы, совсем не против. Вот только как подступиться к нему сейчас? Он не сводит бешеного взгляда с едва прикрытой блузкой груди, и ей вдруг становится страшно. Ужас захватил сознание и она инстинктивно, запахнула блузку и попыталась отодвинуться от мужчины, которого никогда не знала. Это не её муж! Всегда чуткий и нежный, внимательный и заботливый, спокойный и весёлый, а этот… Он словно одержим, хоть экзорциста вызывай! Предательски свело живот, и Она поняла, что не хочет этого человека, не хочет близости с ним, не хочет даже чтобы Он просто существовал. Потому что он вселяет в неё ужас. И тот, словно трудолюбивый и очень быстрый паучок, овивает липкой паутинкой кошмара, сознание. Она обречённо смотрела, как скользнули на пол его трусы, освобождая уже возбуждённое достоинство. Каким невероятно огромным оно сейчас показалось ей…
Нет, на это нельзя смотреть. Женщина перевела взгляд на лицо и… лучше бы Она продолжала смотреть туда, вниз. Лицо мужа было застывшим, каменным. Но вот глаза… их сейчас даже нельзя назвать человеческими. Кого же он там сдерживает внутри себя, прикусив губу так, что по подбородку заструилась струйка крови.