Ковалев Сергей Юрьевич
Блюз черной вдовы
У старых грехов длинные тени.
Агата Кристи
Пролог
Тася выбралась из вагона и мелкими шажками стала продвигаться в тугой каше толкающихся пассажиров к выходу.
Как же достала эта вечная толчея в метро! Деловитые мужики неопределенного возраста в мешковатых куртках, из-под резинки которых кокетливыми юбочками торчат полы стандартных пиджаков. В обязательных вязаных шапочках, под которыми синюшными пятнами оплыли равнодушные плохо выбритые лица. Столь же неопределенного возраста тетки в бесформенных пуховиках экономных цветов, в облаках резко воняющих духов и дезодорантов. Вездесущие старухи с убийственными сумками на колесиках. И, конечно, "гости с Юга".
Тася поежилась, заметив, как один из "джигитов", толкавшихся рядом в толпе, мазнул по ней оценивающим взглядом и что-то сказал своему спутнику. Тот фыркнул, что-то ответил, и оба заржали с явной издевкой. Хоть Тася и не понимала языка, смысл разговора был очевиден. Сунув руку в карман куртки, девушка сжала в кулаке баллончик с перцовым газом. Этот, в общем-то, бессмысленный жест ее слегка успокоил.
Впрочем, стоило выйти на улицу, как толпа сразу же рассеялась. Даже похотливые "джигиты" исчезли. Тася натянула капюшон и побрела вдоль парапета, глядя на серый от копоти лед на Москве-реке.
Мысли девушки походили на эту грязную холодную субстанцию с вмерзшими намертво пустыми бутылками, окурками и прочим мусором.
Думала Тася о том, что вечно на нее обращают внимание какие-то уроды и маньяки, а если и не уроды, то все равно неудачники. И что кому-то вот повезло же родиться натуральной блондинкой или роковой брюнеткой или хотя бы с ногами от ушей и грудью, от вида которой мужики теряют дар речи…
Единственным своим достоинством Тася считал умение смотреть правде в глаза. Хотя в последнее время у нее все чаще возникало сомнение — а достоинство ли это? Баалзебуб — ее бойфренд — утверждал, что достоинство. И никогда не упускал случая напомнить о складках на боках любовницы, жидких волосенках непонятного цвета и невеликом, как он иронично формулировал, "гуманитарном" уме. "Честность в отношениях отличает двух разумных людей от прочего чел-овечества!" — любил повторять Баалзебуб, интонацией обязательно выделяя "овечество".
Вспомнив о бойфренде, Тася ускорила шаг. Нужно зайти в магазин и купить упаковку пива, иначе Жора — так звали Баалзебуба на самом деле — будет напоминать о ее забывчивости ближайшие полгода.
Подруги ей весь мозг проклевали, убеждая выгнать Жору или хотя бы разок поставить на место. По их мнению, "этот тип" был "обычным бытовым тираном" и "вымещал на ней свои комплексы". По-началу Тася едва заслышав такие обвинения, бросалась доказывать, что все на самом деле не так, что у них просто честность в отношениях, и уж тем более — что никаких комплексов у Жоры нет. Со временем уверенность несколько поблекла, сменившись подозрением, что в словах подруг есть справедливое зерно. То есть, комплексов у Жоры и впрямь не было — в этом Тася имела возможность убедиться. А вот остальные достоинства бойфренда, которые он небрежно упоминал в разговорах с друзьями и записях в блоге, почему-то так и оставались не проявленными.
Не смотря на исчерпывающие знания по всем вопросам современности и уникальное позитивно-систематизированное мышление, которыми скромно гордился Баалзебуб, устроиться на работу ему за три года совместной жизни не удалось. По-правде сказать, он и не особо старался. Писал статьи для малоизвестных газет, иногда делал простенькие сайты и писал не особо сложные программы на заказ. За эти же три года сильно растолстел, обрюзг и стал по-стариковски сварлив.
Тася, впрочем, готова была работать за двоих, сносить постоянные упреки в глупости и перечисление недостатков, если бы Жора хоть раз сказал, что любит ее. Простой вопрос, который она, забывшись, иногда задавала, почему-то вызывал у того приступы дикой злобы. Он начинал кричать, что Тася все портит, называл ее глупой курицей, гордо удалялся за компьютер и писал в блоге язвительные посты о мещанском сознании. Приходилось идти в магазин за пивом, а потом еще долго ходить вокруг обиженно пыхтящего сверхчеловека на цыпочках и просить прощения.
Тася отвела взгляд от замерзшей реки. Альтернатива тоже не вызывала радостных мыслей — по правую руку от дорожки тянулись голые кусты, выглядевшие на фоне снега замысловатым рисунком тушью.
Тася вздрогнула — из черной паутины ветвей на нее кто-то смотрел.
Тут же обругала себя за трусость. Обычная бродячая собака.