— Я не знал, что дела так обстоят, Ян.
— Почти никто не знает еще. Только мы — в деле, а не в стороне, так что нам дела из головы и из рук выпускать нельзя.
— Выходит, в итоге выживут только те, кто заполучил вирус-целитель?
— В худшем случае — в случае потери контроля врагом над своим вирусологическим оружием. Такое возможно. В плане врага очаговые поражения вроде точечных ударов, но может произойти утечка с распространением поражения на не запланированные территории. Враг имеет средства контроля своего оружия, но вирус можем измениться и выйти из-под контроля.
— Ян, а, может, нам не надо зараженных ликвидировать? Они же — целительным вирусом поражены.
— Он только в стадии проверки находится — он опасен. Не нам решать, когда и как его применять — это решение за вирусологами и правителями. Мы должны только зачистить следы, раз наследили.
— Жалко, что из-за нашей глупости люди пострадают.
— Что есть, то и есть — и нет смысла совестью мучиться. Произошло событие — обсуждать его и спорить о нем поздно. Нам надо действовать — устранить активных переносчиков вируса.
— А кто они?
— Бойцы и шлюхи. Они постоянно дело с кровью и другой заразной дрянью имеют.
Войцех глупо ухмыльнулся, отложил нож с ядовитым корнем и уставился на меня.
— Мы что, к шлюхам пойдем?
— Нет, они к нам придут… Конечно, пойдем!
— Ян, а я… Я только один раз ходил… и то не вышло все совсем.
— Мне плевать на то, что у тебя с кем и когда не вышло, Войцех. И вообще — мы не за утехами идем.
— Да я не о том, Ян. Боюсь я их, в общем…
— Кого?
— Шлюх…
— А что так?
— Я ж говорю… Один раз решил сходить и… Убежал я, Ян. Нагрубила она мне так, что я… Не люблю я их, Ян.
Я отвернулся, стараясь скрыть скривленный немым смехом рот и не обижать не выносящего грубости вояку.
— Придется тебе со страхами побороться.
— А тебе такие девки как, по душе?
— Да мне что? Какие есть такие и есть. Умом обычно не блещут, зато просто с ними.
— А ты ходил к ним?
— Нередко. Но только — по делу… не по такому делу, а — по другому.
Поляк поднял на меня опущенные глаза.
— Ян, а тебе для дела спать с ними не приходилось?
Я дернул головой, отгоняя отвратные воспоминания.
— С объектами мне и не такое делать доводилось.
— А что хоть за объекты были?
— Не задавай таких вопросов — ответов на них тебе не видать.
— Скверная у тебя служба вообще… я себе все в голове не так воображал.
— Горе романтику, попавшему в разведку. С такой грязной работой разве что жесткий реалист справится… или — жесткий романтик с криминальными наклонностями и склонностью к экстриму. Это вообще для таких людей работа — для тех, кому обычной жизнью жить невыносимо скучно, и для тех, кто не брезгует ничем на пути к своим соображениям. А главное, — такой человек должен в себе внутреннюю нервность сочетать с внешним спокойствием. Просто, всегда надо настороже быть, и никогда вида не показывать, что насторожен. И грубость с тонкостью надо при себе постоянно таскать, чередуя по надобности. Такие люди должны обладать несовместимыми с виду качествами и уметь управлять ими, все время меняя их друг на друга.
— Я бы с ума сошел, поменяй нас с тобой кто местами.
— А нас никто не поменяет. Мы для разных дел предназначены.
Войцех помолчал, подумал и покивал головой.
— Ян, а ты на бои подпольные ходил?
— Куда я только не ходил… только походы я не обсуждаю.
— А меня тренер на такой бой толкал. Я тогда его и послал. Я только из армии вернулся — сразу к нему, как к родному, а он… Разозлился я так, что родину покинуть решил. Думаю, родная земля, а все — чужое… и все люди — чужие.
— Войцех, хватит душу в пустоту изливать. Переливай спирт в склянки.
Поляк насупился — недолго еще и вспылит. Черт…
— Ян, мы же не можем жить, так ничего друг о друге и не зная.
— Мы друг о друге все, что нам надо, знаем.
— Это ты специально так… стараешься меня не братом, а объектом видеть. Когда так людей видишь, — они и людьми не видятся. Тогда их не жалко… и нет разницы — объект зачистить или человека ликвидировать.
— Что за мысли тебе в голову идут?! Им у тебя в голове вообще не место!
Вскочили из-за стола оба… и оба опустились обратно на стулья, виновато отводя взгляды. Нервные мы просто — от этого и злимся, друг на друга собак спуская. Зато несдержанность такая — надежный показатель того, что люди мы не чужие. Никогда я такого с чужими себе не позволяю.