Глава 40
Я плохо помню, как взял машину, как сменил ее в пути, как проделал весь этот путь… Я вообще — плохо помню, плохо запоминаю… Крыса Шлегеля сдохла в дороге, лишь чуть опередив крысу Агнешки… Мой зверек еще держится, но на его рту насохла корка крови… Только зверек Войцеха еще так себе — в нем вирус активизируется не так скоро… как-никак — поляк парень крепкий. А меня война подорвала — вернее, пытки в плену…
В пограничных пещерах я никогда не был — подбираюсь к ним по картам. Крысы… Они должны там быть, как везде… Ведь мне нужны еще крысы… Мне нужно знать, как яды действуют на эту заразу. Как-то ведь — действуют… ведь саксонец — еще жив, хоть и плох… Не знаю, стимулирует этот яд иммунитет или угнетает — он действует на вирус, и дает отсрочку.
Глава 41
Подземелья были перекрыты, но мне со Шлегелем провести туда товарищей труда не составило. Расположились прямо в проложенном немцами коридоре. Их казармы пусты, как и пещеры — все, что не забрали немцы, растащили поляки. Здесь нет ничего — только каменные стены и мрак. Как нельзя более неподходящее место для людей, думающих о скорой смерти. Пусть поляки считают, что у них особо тяжелый туберкулез. От этого им не намного легче все это вытерпеть будет. Но так лучше… у них — хоть надежда есть, что их болезнь, если и не излечима, то — длительна… А нам со Шлегелем надеяться не на что… только на передачу тканевых образцов, на будущее наших стран.
Агнешка от немца не отходит совсем — только и делает, что повязки ему на руках меняет… у него ведь совсем кожа облезла. Сыпь и у Агнешки, и у меня появилась… и скоро кожа сойдет. Но ничего — это терпимо, это еще не беда.
Засветил экран в моей руке, вызываю товарища и пишу, торопясь…
— Швед, откликнись наконец!
— Я в порядке, Охотник!
— Ты куда пропал?
— Да пока разобрался со всем… Трудно пришлось, но… Все в порядке!
— Швед, не порядок тут у меня. Ты мне нужен срочно. Дело важное — безотлагательное.
— Что еще стряслось? Снова запой, снова открывалка нужна?
— Нет… Контейнеры нужны.
— Что-то я не соображу никак… Знаешь, не выспался я просто, да и подхватил этот кашель…
— Мне контейнеры нужны для передачи вирусологических образцов. И клетка — изолятор для подопытного зверя.
— Ничего себе!
— Швед, давай без вопросов. Достань все через человека, который тебе в Берлине документы передал. И направляйся к польской границе. Я тебе карту с пометками оставлю на старом месте.
— Охотник, только у меня денег нет совсем. Я в Берлине еще не освоился, мне время нужно деньги достать…
— Я достану тебе… Ты жди… только жди.
— Постой, Охотник! Здесь же везде эпидемиологи карантинные зоны делают, блокпосты военные ставят…
— Пройдешь, Швед. Ты должен пройти. Все делай через того человека, координаты которого я тебе дал. Он в курсе всего, он все задачи решит. Ты только слушай его — и все.
— Охотник, а что если я одну из этих инфекций подцепил? Что-то вроде пневмонии?
— Не думай сейчас об этом — просто езжай ко мне.
— Как не думать?
— А вот так. Об этом я думать буду, когда ты приедешь.
Риск — запредельный риск… Но и черт с ним! Агнешка лезет мне под руку с неуместными ласками — страшно ей, одиноко…
— Агнешка, иди пока со Шлегелем посиди.
— С ним Войцех остался. Я устала, Вольф… Так устала… У меня голова мутная… Мне кажется, что я сильно заразилась…Эта болезнь сдирает кожу у меня с рук, с шеи — клочками, как от солнечного ожога… Но ведь туберкулезом так сразу и сильно не заражаются, Вольф…
— Этим — заражаются. Мы ослабли, видно, все от стрессов. Ты на Войцеха посмотри — он ничего еще… здоровый парень — и ничего.
— Видимо, участь у нас с тобой такая, Вольф… Просто, Бог нас испытывает постоянно… Но он ведь испытывает только тех, кого любит…