Эти деньги не принадлежали преподобному Старбаку лично и были собраны обществом Благочестивых аболиционистов Новой Англии.
- В прошлом, - рассказывал он Гэллоуэю и Адаму, пока они ехали в экипаже на запад от Манассаса, - мы использовали подобные благотворительные сборы для нашей работы на Юге - распространяли брошюры, открывали воскресные школы для негров и конечно же не оставляли без внимания злостные поступки рабовладельцев, но теперь мы не в состоянии проводить эти мероприятия, и нашим пожертвованиям необходим другой способ трат.
- Без сомнения, большая часть будет потрачена на содержание беглых рабов? - поинтересовался Адам, в то же самое время надеясь, что этот вопрос не лишит его с Гэллоуэем денежной поддержки.
- Беглым неграм оказывают щедрую поддержку! Щедрую! - неодобрительный тон преподобного подразумевал, что те рабы, которые сумели сбежать на Север, нежились в роскоши, вместо того чтобы прозябать в антисанитарных условиях во временных лагерях. - Нам необходимо подрубить дерево рабства на самом корню, а не срывать завядшие листья с его верхушки.
Адам, заметивший гнев, скрывавшийся в словах священника, заподозрил, что преподобный Старбак скорее настроен наказать самих рабовладельцев, нежели на самом деле освободить рабов.
По дороге от Нью-Маркета экипаж вскарабкался на пологий холм, проехал большой лес и покатился вниз по холму к Уоррентон-Пайк. Управляя экипажем, майор Гэллоуэй указывал на знаменательные места сражений, которые гремели прошлым летом на этой самой земле. Тут были руины дома, где вдова хирурга Генри погибла под шрапнельным огнем, а там - дом Мэттьюза, служивший госпиталем.
Когда экипаж покатился вниз по Садли-роуд к северу от главной дороги, Гэллоуэй указал на противоположный берег реки, откуда началось фланговое наступление северян, но в процессе беседы понял, что преподобного едва ли трогает сей предмет разговора. Преподобный доктор Старбак не нуждался в экскурсии с провожатым по местам поражений северян, он хотел услышать лишь обещания побед, так что разговор смолк. Гэллоуэй направил экипаж по дороге, ведущей к унаследованной им от отца ферме.
Майор Гэллоуэй, по натуре человек добродушный, нервничал в обществе знаменитого аболициониста и с облегчением вздохнул, когда преподобный Старбак объявил, что не планирует провести ночь на уютной ферме, а хочет вечерним поездом отправиться дальше на юг, в Калпепер.
- Мой друг Бэнкс был очень любезен, пригласив меня, - пояснил священник, имея ввиду генерала Натаниэля Бэнкса, который до своего назначения генералом являлся губернатором Массачусетса и полагал, что визит старого друга поможет приободрить его павших духом солдат.
Это приглашение чудесным образом повлияло и на настроение священника. В Бостоне он рвал и метал, черпая военные новости из газет и писем, но теперь собственной персоной мог узнать, что же в действительности происходит в Виргинии, ради чего выхлопотал себе свободу от кафедры на весь август. И он усердно молился, чтобы этот месяц оказался достаточно долгим, дабы он мог стать первым священником-северянином, произнесшим проповедь с ричмондской кафедры.
Но прежде чем присоединиться к Бэнксу, священник согласился на встречу с майором Гэллоуэм и его людьми. Он обратился с речью к полку Гэллоуэя на лугу позади фермы, призывал его стойко сражаться, но по его резкой отрывистой манере речи стало понятно, что ему не терпится как можно скорее закончить проповедь и продолжить поездку.
Майор Гэллоуэй тактично отменил запланированное представление с поединком на саблях и повел гостя к сельскому дому, оказавшемуся величественным зданием в тени больших дубов, окруженным широкими лужайками.
- Мой отец был преуспевающим адвокатом, - объяснил Гэллоуэй причину столь роскошного дома.
- И рабовладельцем в придачу? - свирепо спросил священник, указав своей эбеновой тростью на небольшие хижины к северу от дома.
- Я освободил всех своих рабов, - поспешил ответить Гэллоуэй. - Если бы я продал их, сэр, - продолжил он, - то мне не пришлось бы выпрашивать деньги на полк. Для сбора средств я заложил ферму, сэр, и потратил все деньги на оружие и лошадей, которых вы только что видели, сэр, но больше средств у меня не осталось. Я остался без гроша ради дела свободы.
- Ради которого мы все должны быть готовы пойти на жертвы, - изрек преподобный Старбак, проследовав за майором по ступенькам веранды в холл. Звуки шагов отдавались эхом, словно дом был заброшен, что впрочем так и было - за исключением необходимых предметов мебели Гэллоуэй отправил всю свою библиотеку, портьеры и картины на хранение на Север, чтобы мятежные соседи не смогли отомстить за его предательство, разграбив ценности.