– Но зачем? – спросил Мануэль.
– Простите, я не могу вам этого сказать.
Она разгладила складку на своем одеянии и обменялась улыбкой с Релкином:
– Как драконы пережили шторм?
– Думаю, они получили от него большое удовольствие. Им только очень хотелось выйти и поплавать в холодной морской воде. И они все время хотят есть.
– Какие они странные, удивительные создания. Хотеть есть, когда тебя качает вверх и вниз! Все были больны. Кроме экипажа, конечно. Даже Серая Леди болела.
Релкин улыбнулся:
– Тебе тоже было плохо, Лагдален?
– Немного, не так, как остальным.
– Так, значит, мы идем в Богон, через весь океан. Джунгли, чудовища и тому подобные вещи, – озадаченно бормотал Свейн.
– Мы идем в Богон, – повторил Мануэль, – а оттуда пойдем дальше, в глубь Эйго, темного континента.
амое сердце темного континента! Кто-нибудь знает, что там находится?
– Мифы, легенды, а с недавнего времени – откровенно жестокий разум.
Адмирал Кранкс кивнул и отхлебнул келут из чашки:
– Я помню ваше обращение к Имперскому совету, вы рассказывали об этом разуме.
У женщины, с которой он разговаривал, была на редкость обыкновенная внешность. К тому же выглядела гостья истощенной. Одежда простого покроя: серый шерстяной балахон, надетый на белую рубашку, и белые штаны. Тонкие седые волосы собраны на затылке. Ни драгоценностей, ни косметики, ни вообще каких-либо украшений.
Адмирал, впрочем, знал, что женщине этой несколько сотен лет, что она – величайшая колдунья своего времени и что за образом, в котором она появляется, скрыто больше, чем кажется на первый взгляд.
Она остановила на собеседнике взгляд, серых глаз, сияющих особенным светом.
– Угроза эта хорошо известна тем, кто Служит Свету, – сказала она сухо. – Это первый шаг по дороге абсолютной материальной власти. В конце этого пути человек берет под контроль мельчайшую частицу материи и делает из нее оружие. Такое оружие, которое может разрушить в мгновение ока весь материальный мир.
– И мудрость предостерегает нас! – горько усмехнулся адмирал. – Что до меня, то я человек приливов и парусов и предоставляю подобные проблемы тем, кто мудрее меня, хотя должен признать, что мы сами создали немало нового. У нас есть эти большие корабли, способные обогнать на море любого врага. А когда мы не можем избежать сражения, мы используем собственное оружие, поистине страшное.
– Да, адмирал, огненные стрелы и катапульты действительно сеют страх и разрушение, но поверьте, все это игрушки по сравнению с темными плодами дороги власти.
Кранкс отставил чашку с келутом:
– Значит, отсюда следует вывод, что мы должны разрушить зародыш этого ужасного плода?
– Именно так, сэр, и если ваш флот сумеет доставить силы на побережье Богона без потерь в течение трех месяцев, мы можем рассчитывать на удачу.
– При таком количестве пассажиров успех зависит от того, сумеем ли мы поймать полосу зимних ветров в заливе Урдха. Как только мы обогнем Опасный мыс, эти ветра подхватят нас и помогут быстро преодолеть больше половины пути, если не утихнут.
Он показал рукой на карту Индратического океана, висящую на стене:
– Но если период зимних ветров мы уже не застанем, то сможем рассчитывать только на помощь Матери. Тропики славятся переменными ветрами и штилями. Мы можем застрять там на месяцы.
– Тогда не будем терять время на молитвы.
Кранкс приглашающе повел рукой в сторону чашки келута, стоящей на столе:
– Еще чашечку?
– Да, спасибо. Это отличный укрепляющий отвар.
Они посидели так еще некоторое время, изучая карту необъятного океана, лежащую перед ними. Шесть тысяч миль плавания из холодного Ясного моря к тропическим штилевым водам западной части Индратики – это вызывало ужас даже у такого опытного мореплавателя, как адмирал Кранкс.
– Мне хотелось бы знать, леди, нет ли каких новостей из Эхохо. С момента выхода из андиквантской гавани я ничего не слыхал.
Ее брови хмуро сошлись.
– Боюсь, у меня нет сведений, касающихся осады. Полагаю, она продолжается. Но со временем мы возьмем Эхохо.
– Я спрашиваю, потому что там у меня внук, Эрик, в легкой кавалерии Талиона. Я часто думаю о нем.
– Уверена, у него будет много работы.
– Два месяца назад он участвовал в кавалерийской атаке. Мы получили письмо с весьма драматическим описанием битвы. У меня сложилось впечатление, что нашим силам противостоят вражеские племена.