Мгновенно Сол выхватил из тачки палицу и, как только ястреб снизился, нацеливаясь на затаившуюся птицу, – метнул. Сос усмехнулся: расстояние велико, хищник быстр… – и онемел. С пронзительным криком ястреб, сбитый, искалеченный, рухнул в воду. Столь стремительного, столь виртуозного владения оружием он еще не видел, хотя сделано все было словно бы между прочим, с досады на создание, посмевшее не подчиниться. Раньше он думал, что в круге Солу просто повезло, пусть тот и был мастером. Но теперь-то стало ясно: фортуна тут ни при чем – Сол просто развлекался, пока не получил ранение, а уж тогда разделался с ним в два счета.
Птаха скакала по земле, тщетно взмахивая крыльями. Сос вытащил из своего рюкзака перчатку, осторожно приблизился и, накрыв трепещущие крылья, поднял испуганную птицу с земли.
Строго говоря, это был не воробей, а что-то очень на него похожее. На коричневых крыльях проступали желтые и оранжевые пятнышки, клюв был большим и притупленным.
– Мутант, наверное, – сказал Сос, – таких я раньше не встречал.
Сол безразлично пожал плечами, вылавливая мертвого ястреба из ручья:
– Сгодится на мясо, если не найдется что-нибудь получше.
Сос развернул перчатку, чтобы выпустить птицу. Она лежала на ладони, глядя на него круглым глазом, и боялась пошевелиться.
– Лети, глупыш, – он осторожно встряхнул ладонью.
Маленькие коготки подобрались к большому пальцу и цепко охватили его.
Почуяв дружелюбие в поведении птицы, Сос бережно расправил крыло свободной рукой. Перья легли ровно. Едва прикасаясь пальцами – если птица вдруг вздумает улететь – он осмотрел второе крыло. Похоже, и оно было в порядке.
– Лети, – повторил Сос, подбрасывая птицу ладонью. Но та держалась цепко, лишь на мгновение взмахнув крыльями, чтобы не потерять равновесие.
– Ну как знаешь.
Он поднял руку, согнув в локте, и слегка подтолкнул птицу. Та перебралась на плечо и уселась на нейлоновую лямку.
– Глупыш, – повторил он беззлобно.
Поля и заросли кустарника сменялись островками леса. Когда спустились сумерки, в воздухе повис звонкий стрекот. Следы больших животных по-прежнему не попадались.
Они сделали привал на берегу речки, поймали сетью несколько рыбешек. Сола чистила добычу, Сос разводил костер. «Руки у нее на месте, – подумал он, – вероятно, недурное было воспитание».
С наступлением темноты они распаковали поклажу и поставили две нейлоновые палатки. Сол начал свою зарядку, Сола собирала в охапку сухие ветки для костра (его пламя действовало на нее умиротворяюще), Сос же отправился вниз по течению копать яму для отбросов.
Птица не покидала его, лишь перепрыгивала с плеча на грудь, если нужно было залезть в рюкзак. И ничего не ела.
– Так ты долго не протянешь, глупыш, – ласково напоминал ей Сос.
На обратном пути перед ним возникло бледное, неслышное, призрачное пятно, – невероятный, огромный мотылек. Глупыш издал скрипучий клекот и ринулся навстречу. После короткой борьбы – в сумерках мотылек казался одной величины с птицей – пятно погасло, исчезнув в ненасытной птичьей пасти. «Глупыш охотится ночью, – сообразил Сос, – днем же почти беспомощен. Видать, ястреб налетел, когда птица спала, погнался за ней еще полусонной. Все, что Глупышу нужно – это укромное место, где можно устроиться и продремать весь день».
Поутру они свернули лагерь и двинулись вглубь запретной зоны. Следов животных не было: ни млекопитающих, ни рептилий, ни земноводных. Наземные насекомые тоже отсутствовали. Все, что летало: бабочки, пчелы, мухи, крылатые жуки и ночные мотыльки-гиганты – встречалось в изобилии, но земля была безжизненна.
Вряд ли радиация в почве сохраняется дольше: большинство насекомых проходят личиночную стадию или в воде, или в земле. Да и растения не казались больными.
Сос присел на корточки и сучком расковырял почву. Вот они: личинки, черви, земляные жуки, на вид вполне нормальные… Жизнь процветала и под землей, и над нею. Что же случилось на ее поверхности?
– Ищешь себе дружочка? – съязвила Сола.
Не стоило делиться тем, что его беспокоило, он и сам пока ничего не понимал.
После полудня повезло: широкая роскошная долина расстилалась перед глазами – плоская там, где когда-то текла река, с чередою деревьев вдоль нового русла. Вверх по течению долина сужалась, переходила в похожий на крепостной ров овраг с водопадом. А ниже – река пропадала в зыбучем, поросшем тростником болоте. Любая переправа – пешая ли, лодочная – была здесь опасна. С обеих сторон долину обступали высокие, поросшие изумрудной травой, холмы.
– Да ведь здесь можно расположить сотни воинов с семьями! – воскликнул Сол. – Две-три сотни!
– Выглядит великолепно, – согласился Сос. – Конечно, если тут нет не замеченной нами опасности.
– Да, это не игрушки, – согласился Сол. – Но рыбы, птицы – вполне достаточно. Можно будет высылать охотничьи партии. И еще я заметил фруктовые деревья.
Сос видел: проект все более увлекает Сола, тот ревниво следит за всем, что может помешать. Но в чрезмерной уверенности таилась опасность.
– Рыба и фрукты! – буркнула Сола, скорчив гримасу, хотя она и была рада, что теперь не придется углубляться дальше в опасную зону. И Сос по-своему был рад: он чувствовал особые токи, заполнившие воздух Больной земли, и догадывался: ее тайна много больше того, что можно измерить в рентгенах.
В воздухе появились белые очертания, и Глупыш опять заклекотал. Из-за белизны они казались много больше своего подлинного размера. Птица радостно срывалась с плеча, мгновенно разделываясь с ними. Огромные мотыльки, судя по всему, составляли ее рацион – «егорацион», подумал Сос, присвоив птице подходящий пол. Глупыш поглощал их в несметных количествах: не прятал ли в зоб на случай менее сытных ночей?
– Кошмарный звук, – сказала Сола, и он понял, что это – о клекоте Глупыша. Женщина и манила, и раздражала, и он так не нашелся, что ответить.
Один из мотыльков беззвучно порхнул мимо лица Сола на свет костра. Сол ловко поймал его ладонью, чтоб рассмотреть поближе – и, выругавшись, вытряхнул мотылька, чем тут же воспользовался Глупыш.
– Ужалил? – Сос встревожился. – Дай посмотрю.
Он подвел Сола к костру.
У основания большого пальца виднелась одиночная точка с красным ободком, без признаков воспаления или нарыва.
– Может быть, ничего страшного, просто защитный укус. Но мне это не нравится. На твоем месте я бы рассек его и высосал яд, если он там есть. Для верности. Никогда не слыхал, чтобы мотыльки умели жалить.
– Чтобы я повредил себе правую руку? – засмеялся Сол. – Найди себе другую заботу, советник.
– За неделю заживет.
– Нет. И окончим этот разговор.
В эту ночь они устроились как и в прошлую, поставив палатки бок о бок: пара в одной, Сос – в другой. Он лежал в напряжении, без сна, и никак не мог понять, что его так волнует. Когда он наконец забылся, перед глазами замелькали крылья и необъятные женские груди – оба видения смертельно-белые, одно другого ужасней.
Утром Сол не проснулся. Он лежал в жару, полностью одетый. Глаза под вздрагивающими ресницами были полуоткрыты и недвижны. Дышал он поверхностно и быстро, словно ему сдавило грудь. Торс и конечности также были скованы спазмом.
– Дух-убийца поразил его! – закричала Сола. – Ра… радиация!
Сос осматривал изнемогающее тело, поражаясь внушительности и мощи его сложения, не утраченным даже в болезни. Раньше он полагал, что Сол скорее ловок, чем силен, но сейчас увидел его в ином свете: стремительность движений попросту скрадывала силу его мышц.
– Нет, – ответил Сос. – Радиация повлияла бы и на нас.
– Тогда что же это? – нервно допытывалась она.
– Безобидное жало.
Ирония была потрачена впустую: ей не снились смертельно-белые крылья.
– Возьми его за ноги. Я хочу окунуть его в воду, чтобы остудить немного. – Сейчас Сос пожалел, что так мало прочел медицинских книг, хотя понимал в них едва ли половину. Человеческий организм обычно сам знал, что ему делать; возможно, в лихорадке был свой смысл – выжечь яд, например. Но он боялся позволить ее ярости слишком долго бушевать в мышцах и мозгу больного.