Флетчер сидел за столом с Рори, Женевьевой, сэром Колдером и Ротеремом, когда заметил это. Логан взял половину хлеба и поднес его к подбородку, как если бы это была борода, помахивая им перед гномами. Возможно, это было предназначено как шутка, но гномы не улыбались; фактически наоборот, и то, как они смотрели на Логана, заставило Флетчера подумать, что он не первый раз дразнил их таким образом.
— Если я встану на колени, мы были бы неразличимы, — объявил Логан, высоко оценивая смех от сидящих вокруг него парней. — Опять же, гномы в последнее время тоже много чего делают на коленях, не так ли, парни?
Насмешка заставила одного гнома подняться на ноги, но он был остановлен Галло, который украдкой прошептал ему на ухо.
Разочарованный отсутствием реакции, Логан обратил внимание на эльфов. Он разломил хлеб пополам и подставил кусок к каждой стороне лица, подражая их ушам.
— Что думаете, дамы? — он позвал эльфиек. — Достаточно для вас? В любом случае все будет выглядеть одинаково, а, парни?
Далия преодолела расстояние между ними одним быстрым прыжком и схватила Логана за шиворот. Лезвие стилета возникло, словно из ниоткуда, и она прошипела.
— Ты хочешь выглядеть как эльф? Позволь мне заострить твои уши.
Вдруг ножи, которые были использованы во время еды, были схвачены и спрятаны под столы. Осужденные вскочили на ноги, и Логан заорал от страха и возмущения.
— Прекратить, прямо сейчас! — крикнул Флетчер. Его сердце забилось в груди, потрясенный скоростью, с которой его солдаты перешли от компаньонов к врагам. Но прежде чем он успел сказать хоть еще одно слово, стилет исчез, и Далия отступила с хищной улыбкой.
— В чем проблема, Логан? — спросила она, наклонив голову в бок. — Нельзя пошутить?
Он вздрогнул в ответ. Комната затаила дыхание, затем Логан с рыком опрокинул свою чашку и вышел, захлопнув дверь, чтобы исчезнуть в ночном воздухе. Напряжение несколько снизилось. Ножи были заменены на столах, и тихий шум разговора вернулся в комнату.
Флетчер вернулся на своё место и медленно выдохнул. Пока всё закончилось, но даже первый намек на облегчение замедлил его сердце, его мысли повернулись на отдых в оставшуюся часть ночи.
— Я хочу, чтобы вы все четверо спали в казармах сегодня вечером, — сказал Флетчер Рори, Женевьева, сэру Колдеру и Ротерему, думая о замкнутом пространстве, в котором были поселены солдаты. — Убедитесь, что это не перерастёт во что-то уродливое.
— В этом есть смысл, парень, — сказал сэр Колдер со вздохом, — но это не исчезнет за ночь. Это уже давно назревало.
— Я знаю, — сказал Флетчер, наблюдая, как гномы выходили из комнаты, с открытой агрессией смотря на осуждённых. Галло повернулся и провел пальцем по шее, смысл столь же тонкий, как кирпич через окно.
Флетчер с силой выдохнул сквозь зубы, внутри него бурлило разочарование. Он позволил проблеме расти и гноиться, решив закрывать на это глаза, поэтому раскол углублялся. Теперь был нанесён ущерб.
А исправлять нужно было раньше.
Глава 45
ДРОБЬ ПАДАЮЩИХ капель дождя аккомпанировал топоту солдатских ног, когда они строились на площади Ралейгтауна. Это был теплый дождь, обильный и сильный, который пропитал волосы Флетчера и заливал глаза, когда он наблюдал за армией перед ним. Утренняя тренировка была отменена, и теперь они столкнулись с музыкой.
Где-то вдалеке, мягкий рокот грома эхом разнесся заглушив стук капель. В своем сознании Флетчер почувствовал, что Игнатус и Афина были выше шторма, наслаждаясь сильными ветрами, которые позволяли им высоко скользить без единого взмаха своих крыльев. Флетчер отправил их полетать без него, не желая наказывать их за собственную неудачу.
Солдаты стояли там, угрюмые и задумчивые. Никто из них не встречался с ним взглядом, когда он ждал, скрестив руки, прищурив глаза. Он наблюдал за ними, ожидая, когда зеленый цвет униформы потемнеет от влаги, а волосы слипнутся на головах. Послание было ясным. Это было наказанием.
— Мне стыдно, — крикнул он, смягчая разочарование в своем голосе, превращая его в контролируемую ярость. — Вы должны были стать лучшими, армией, которой можно было бы гордиться. Теперь посмотрите на себя. Ссоритесь из-за пустяков, как испорченные дети.
Он остановился, изучая лица. Был ли в них стыд? Или разочарование от стояния под дождём?
— Я виню себя, — прорычал Флетчер. — Я позволял продолжаться этому слишком долго. Поэтому я собираюсь дать вам шанс. Всё закончено и забыто.