Подземелье гудело, как растревоженный улей — видимо, крепко там сцепились постояльцы у Кэрол. Мимо Ленни на второй этаж пронёсся Цербер — и хорошо, и славно, что мимо.
Ленни чуть ли не бегом пересёк главную площадь. Дверь в лавке Тюльпан была приоткрыта — ну хоть что-то хорошее.
Он осторожно заглянул внутрь. Посетителей не было. Сама торговка спокойно сидела за кассой, листала какую-то книгу. Кровать Эмили была аккуратно заправлена, на тумбочке не осталось ни единой вещи.
Ленни шагнул за порог. Прикрыл дверь. Огляделся.
Нет, всё-таки фортуна не совсем его оставила. Прямо у двери на стене висела старая добрая бейсбольная бита. Видимо, чтобы от грабителей отбиваться. Ага, очень смешно.
Пальцы Ленни сомкнулись на рукоятке.
— Вы для себя смотрите или для друга? — спросила Тюльпан, не отрываясь от книги. — Хороший инструмент, что для спорта, что для жизни…
— Деньги где? — рявкнул он.
— Деньги? — близоруко заморгала Тюльпан. — Я не понимаю…
— Ох, ну конечно, понимаешь! — процедил Ленни сквозь зубы. — Те деньги, которые гладкокожая сучка припрятала. Да скорее уже соображай!
Лицо Тюльпан исказилось. Ленни понял: сейчас заорёт. И чтобы оборвать этот крик, он, коротко замахнувшись, саданул её по голове.
Всё получилось так легко и естественно, словно Ленни делал это тысячу раз. Она осела на пол — молча, чёрт возьми, молча. Вроде живая, только ссадина на лбу. Ох, да хрен с ней… деньги-то где?
Время утекало сквозь пальцы, Ленни чувствовал каждую секунду. Эмили всё же не совсем идиотка, до неё дойдет, что Снежок в порядке. И она поймёт…
Он рванул на себя дверцы шкафа. На пол посыпались какие-то платья, простыни, книги. Ленни, отшвырнув биту, принялся копошиться в этом барахле, понимая, что уже начался обратный отсчёт.
Чёртовых денег просто не было, как корова языком слизнула! В кассе валялись крышек тридцать, но это ж ни о чём!
Взревев от ярости, он перевернул кровать. Вспорол матрас выкидным ножом — стальное лезвие неприятно чиркнуло по пружинам.
И тут стало тихо. Очень тихо.
Потный от ярости, он медленно обернулся, сжимая нож в ладони.
— Как ты мог? Господи, Ленни… как ты мог?
Эмили, совершенно несчастная, замерла в дверях. А за её левым плечом стоял этот сукин сын, этот рыжий дьявол, Азрухалов цепной пёс.
— Видишь, в покупке карты нет необходимости, — дьявол вошёл в комнату и запер дверь. Медленно, неторопливо задвинул щеколду, спокойно снял с плеча дробовик…
Наверное, ещё можно было бы что-то сделать. Заорать, позвать кого-то на помощь. Но голос Ленни, как в дурном сне, отказался подчиняться. Alea iacta est, и не только им одним.
— Жить будет, — дьявол мельком бросил взгляд на Тюльпан. — А с этим что делать? Пристрелить?
— Не надо, — пролепетала девчонка, с ужасом глядя на Харона снизу вверх. — Не надо, пожалуйста!
— Как скажешь, — спокойно произнёс гуль.
Последним, что Ленни увидел, был холодный отблеск света лампы на прикладе дробовика. Что-то отвратительно хрустнуло, висок взорвался болью — и стало темно.
========== 1 ==========
Двери «Разделочной» — клиники Подземелья — по-прежнему были закрыты. Доктор Берроуз заверил Эмили, что с Тюльпан всё будет в порядке, и посоветовал не тратить время на ожидание, а пойти и заняться своими делами. Хороший совет, в общем-то. Только идти Эмили было некуда. Опять.
Бостон. Новая жизнь. Свобода и покой. Всё, что так ясно представлялось ей, было таким настоящим, таким желанным, — всё исчезло. Растаяло в бегающем, вороватом взгляде Ленни, растворилось в брызгах крови на прилавке и корешках книг…
*
…Азрухал назначил ей встречу на одиннадцать часов утра. В одиннадцать ноль два, после недолгого торга, пальцы Эмили коснулись контракта.
В одиннадцать ноль три Азрухала уже не было на этом свете, а Харон не спеша повесил дробовик за спину.
Нет, он, конечно, объяснил Эмили, что к чему, пока она, утратив дар речи, не могла отвести взгляд от лужи крови, медленно и вязко расплывающейся по паркету.
— Азрухал был мерзавцем и негодяем. Пока у него был мой контракт, я был связан узами чести и повиновался его приказам. Но раз у меня есть новый работодатель, я наконец-то смог избавить мир от этой паршивой крысы. А теперь, во благо или во зло, я служу тебе.
— Сомневаюсь, что во зло, — сказала она, удивляясь спокойствию собственного голоса. — Нам с Ленни просто нужно попасть в Содружество. Карту я раздобуду. Ленни и так дорогу знает, но лучше же с картой, правильно?
— Возможно, — кивнул гуль. — А где твой спутник сейчас?
— Не знаю, — растерялась Эмили. — Должно быть, припасы закупает. Или со Снежком прощается. Я его сейчас позову, а ты тут подожди. Если можно.
— Небольшой совет, — сказал Харон ей вслед. — При личной встрече не говори ему, что ты уже перекупила контракт. Скажи, что только собираешься это сделать.
— Зачем?
— Просто посмотришь на реакцию. Заодно и решишь, нужно ли тратиться на покупку карты.
*
Она сама не знала, что заставило её последовать совету гуля — то ли что-то во взгляде Ленни, то ли старая недобрая привычка прислушиваться к чужому мнению…
Так или иначе, всё полетело к чёрту. Опять.
*
…В одиннадцать тридцать шесть Харон шел через вестибюль, волоча за шиворот обмякшего Ленни, а Эмили, еле поспевая за ним, бессвязно причитала:
— Харон, слушай, только не надо его добивать, он, конечно, мерзавец, да, козёл тот ещё, но пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, не надо…
Гуль распахнул дверь в ледяной холл музея. Швырнул Ленни через порог; тот мягко и неуклюже растянулся на полу…
— Не надо! — завизжала Эмили.
— Я понимаю с первого раза, — проворчал Харон. И захлопнул дверь изнутри.
*
Сейчас Харон стоял чуть поодаль — неподвижный, молчаливый и спокойный, будто вся эта суматоха не имела к нему ровно никакого отношения. Эмили искоса поглядывала на него. Зрелище было, что и говорить, пугающим.
Он ведь знал, это чудовище, что так всё и будет. Как, откуда — неважно; он знал. Только вот она теперь не знала совершенно ничего.
Отец столько раз говорил, что понять, правильно ли поступаешь, проще простого. Надо только честно признаться себе: смогла бы ты, малышка, рассказать об этом маме?
Эмили невесело усмехнулась.
«А сегодня, мамочка, я наняла гуля. Возможно, лучшего убийцу на Пустоши; нет, мама, не волнуйся, он абсолютно предан работодателю, пока не истечёт срок контракта. Контракт я, правда, не читала, как-то не до того было, но прочитаю, обязательно…»
Гуль повернулся к ней — и Эмили поспешно отвела глаза в сторону.
— Нам надо обсудить несколько вещей, — сказал наёмник спокойно. — Не хочу казаться назойливым, но это в интересах дела. Во-первых, мне нужны боеприпасы, еда и медикаменты. Я могу добывать всё это сам, но тогда мне потребуется личное время — хотя бы один свободный день в неделю. Возможно, тебе будет удобнее выплачивать жалование или снабжать меня всем необходимым? Во-вторых: какого рода услуги тебе требуются? Огневая поддержка — понятие весьма растяжимое.
Это были правильные вопросы. Абсолютно уместные, корректные. По правде говоря, ей бы следовало задать их самой себе ещё до того, как выкупать контракт. Вот только ни на один из них Эмили ответить не могла.
— Подожди, — попросила она. — Поговорим об этом позже.
Он кивнул. И не отошёл ни на шаг. Господи, его же и отослать некуда!
Грейвс выглянула из «Разделочной» очень кстати.
— Всё ждёшь, гладкокожик? — спросила она устало. — Ну, а чего ждать-то? Док же сказал: ничего страшного, сотрясение мозга. Уиллоу и Грета за бедняжкой присмотрят… О, Харон, и ты здесь? Что на этот раз?
Гуль не ответил.
— Я могу поговорить с Тюльпан? — спросила Эмили.
— Да пожалуйста, гладкокожик. Ей бы лучше отдохнуть, конечно, но если тебе срочно…
За освинцованной дверью лаборатории, как обычно, резвились Мясо и Этил. Ширма, отделяющая угловую койку, всё ещё была задёрнута — видно, та бедная девчонка, которую Уиллоу притащила в Подземелье позавчера на рассвете, ещё не отмучилась.