- Это верно. Я вот однажды женился...
- Стой! Ты женился? Когда это с тобой приключилось такое?
- Да, давно. Противная история, знаешь, не хотел рассказывать. И сейчас не хочу. Неоднозначный получился опыт. Но вот это вот, что оно открывается с годами, я знаю. А может, знаешь, и не открывается. А просто добрый к тебе человек, со временем становится зол именно к тебе, раздражаешь ты его. Любовь ушла, а без любви и дружбы соседство - вещь трудная и копится негатив. Человек-то хороший, но что-то ты его достал, что ли. Не знаю, как сказать. И просто спустя какое-то время ты видишь его злым. Он и раньше так злился и негодовал, но это были короткие мгновения, тебе они не нравились, но ты не обращал внимания. А теперь человек злой постоянно, и, конечно, жить со злым на тебя человеком невозможно. Ну, вот я не могу объяснить нормально.
- Нет-нет, я тебя, кажется, понимаю. А, как думаешь, чего человек злится-то этот? Ничего же вроде не изменилось.
- Наверное, он и сам не знает, или она.
- Интерес, наверное, пропал. Как ты сказал, любовь ушла, и осталось только вынужденное соседство. А когда ты должен допускать в личное пространство другого человека - то можешь это терпеть только по любви, по привязанности. Вторжение в личную жизнь постороннего, я думаю, раздражает.
- А с соседом у тебя что тогда?
- Я думаю, он перегрелся на дежурствах. Сейчас только начинаю понимать. Второй пост подряд. И вместо всех людей в галактике у него один я. По дому он скучает и злится, наверное, поэтому бессознательно на все и на всех. А может он просто действительно по натуре злой нехороший человек, - Васильчук сказал последнюю фразу с обиженной интонацией, и услышал в наушниках смех.
- Может и так, может и так, - хихикал Персий. – А знаешь, ты как будто изменился.
- Как там в Штабе?
- Переполох. Ревизор едет.
- Да не уж-то? Проверка?
- Не понятно, пока. Письмо пришло. Едет к нам какой-то следователь из центральной прокуратуры. "Секретное расследование" ведет. Нет, серьезно, они так и написали: секретное расследование. Велено встретить, отвечать на все вопросы, самим ничего не спрашивать.
- Ерунда какая-то. Случилось, может, что? Не было происшествий в последнее время?
- Обычная рутина только. Склад ограбили с картошкой на Кавриге, там же в части три солдата дезертировали - с оружием сбежали, ну и чуть раньше, вот, твой напарник из института почил при доставке. Но все это не то, если бы по нашим делам, дали бы задание подготовить документы, рапорты, вызвать свидетелей, а тут ничего. Только кабинет, сказали, выделить.
- Может, будет на Кавриге проверка? Там же все время что-то случается. Полковник рано или поздно за нее получит по погонам.
- Это да. Это, кстати, может быть.
- Поймали воришек? Кто склад обчистил?
- Да, какой там. Местные растащили, наверное. Капитан Меркурий на Ковре-Кирпиче.
- Точно он, я вот прям чувствую. Капитан Меркурий. Он всегда косо смотрел на нашу картошку, и ждал своего часа. И стоило только нам дать слабину, как он раз, и украл картошку, - в наушниках снова послышался смешок. - Ну ладно, Персий, пойду я, надо браться за работу.
- Сумасшедший ты. Тихого дежурства тебе.
- И тебе, дружище, и тебе.
Васильчук выключил приемник и несколько минут просидел в раздумьях. Потом он поднялся, тихо, оглядываясь, открутил крышку с аппарата, почесал бороду, и аккуратно выдернул небольшую деталь, похожую на пуговицу. Приемник издал прощальный писк и погас. Дежурный еще немного повозился с проводами и скоро прибор вновь стал деловито мигать огоньками. Васильчук включил колонку и убедился, что из нее идет только шум на всех частотах. Затем он прикрутил крышку назад и только тогда вышел из рубки.
На дежурного после бессонной ночи накатила усталость. "Надо бы сделать кофе", - невозмутимо подумал он. Пошел на кухню, достал турку, и поставил потрескивающее варево на огонь. В ожидании Васильчук сел за стол и тут же вновь погрузился в раздумья, подперев подбородок и бессознательно оглядывая кучи антикварных газет перед собой, оставленные здесь Пульпой еще несколько дней назад. Газеты были найдены механиком на складе и без сомнения имели коллекционную ценность, так что стоило бы попробовать их продать. Вот только прочесть их никто на посту не смог. Слишком уж древнее письмо. Много неупотребляемых больше букв.