И на восемь с половиной тысяч световых лет дальше к ободу, совсем близко к мирам, известным Человечеству, флот беженцев Гр’так продолжал поиски, которые уже длились почти четыре тысячи лет.
Человечеству не суждено было встретиться ни с одним из первых четырех этих разных народов — Дженна, Ксаксерг!к, Сейлиаг и #. Все они вымрут задолго до того, как у людей появится шанс достичь их частей Галактики. В случае с Дженна это было, возможно, к лучшему; огромные воины-четвероногие имели особое почитание кровопролития и войны, что могло привести только к горю для одного, и вероятнее всего обоих видов, если бы они и люди встретились. Жаль, что люди не смогут обменяться мыслями и философскими точками зрения с тремя другими. Ксаксерг!к многому могли научить о настойчивости и терпении, Сейлиаг — о симбиотических отношениях и существенном экологическом единстве Жизни, # — о внутреннем мире и красоте математики; и все три вида могли бы многому научиться в свою очередь, если бы смогли общаться с людьми.
Однако беженцы Гр’так приближались к человеческому пространству, влекомые устойчивым импульсом микроволновых и модулированных радиопередач, которые они впервые уловили на расстоянии более шестисот световых лет от Сол и Имперского Шичиджу. Их флот насчитывал около десяти тысяч кораблей, от маленьких одноместных патрульных судов, похожих на пилотируемое Шолай, до огромных структур, которые начинались как космические станции, вращающиеся вокруг потерянного Лакаx’вню, но получили двигатели и были преобразованы в космические ковчеги, когда Враг обрушился на них из глубин космоса.
Шолай все еще был жив… или, скорее, образец Шолай все еще жил, хотя из отдельных компонентов в этом цикле — трех старших, двух младших, одного приемника, двух глубоких и одного искусственного — только искусственный был тем же, который записал эти оригинальные события в системе Гр’так почти четыре тысячи лет назад.
Обращаясь к своему искусственному, Шолай мог пережить заново это первое прибытие инопланетного корабля, секунда за секундой, как это произошло так давно.
Он снова увидел трансформацию пришельца, которая разворачивалась, гладкая поверхность раскалывалась вдоль невидимых швов, затем выворачивалась наружу острыми массивами зондов и того, что почти наверняка было оружием. Пауза, словно производились молниеносные серии расчетов, а затем судно разделилось пополам, один корабль стал двумя, каждый — зеркальным отражением другого. Двигаясь теперь по слегка расходящимся векторам, два корабля-нарушителя начали отдаляться друг от друга. Шолай ускорился до максимума, но не смог догнать нарушителя.
Часы спустя один из кораблей пришельцев начал замедляться, гася свою теперь уже фантастическую скорость, направляясь к миру Лакаx’вню. Шолай мог опираться на воспоминания других ассоциативов, чтобы увидеть эту часть истории; это было больно, больно с глубоким рывком травматической диссоциации, увидеть снова этот опоясанный облаками полумесяц океанов и гор, равнин и болот, с огромными областями его ночной стороны, генерирующими обширные и примерно геометрические узоры света. Зонд, казалось, не обращал внимания на городские комплексы Гр’так… не признавал он и настоящей какофонии радио и лазерного информационного трафика.