У таких людей, как Лэн, нет мотива, цели или конечной цели. Они просто получают удовольствие от того, что устраивают анархию.
— Я не собираюсь помогать тебе с твоими планами, — говорю я со спокойствием, которого не чувствую. — Ни сейчас, ни когда-либо.
Затем я встаю, приводя неубедительную отговорку о том, что мне нужно в туалет.
Вместо этого выхожу на улицу подышать свежим воздухом, благодарная за медленное исчезновение шума.
Несколько пьяных ребят из университета спотыкаются, ведут себя шумно и от них несет алкоголем.
Я иду в противоположном направлении и выдыхаю, когда дохожу до парковки.
Мои волосы встают дыбом, и у меня возникает отчетливое ощущение, что за мной наблюдают, и загадочные глаза следят за каждым моим шагом.
Может быть, это он?
Я оглядываюсь по сторонам, и вижу только пару, садящуюся в машину, и парня, разговаривающего по телефону в дальнем конце.
Конечно, это не он.
Почему я должна думать, что он наблюдает за мной, если он не делал этого уже несколько недель?
Моя грудь сдувается, когда я стою у двери своей машины и достаю телефон, чтобы отправить сообщение в групповой чат девочек.
Сесилия: Я иду домой.
Ава: Нет, вернись, Сеси. Без тебя здесь не весело.
Я ценю ее слова, хотя она считает меня слишком ответственной и жесткой, и думает, что я не могу жить по настоящему.
Но никто из них не знает, что я уже кое-что сделала. В тот вечер, когда поехала в коттедж и дала Джереми зеленый свет, чтобы он меня «изнасиловал», я чувствовала себя самой живой за всю свою жизнь.
Но никто из моих друзей не узнает об этом, потому что они могут посмотреть на меня как на ненормальную.
Глиндон: Согласна
Ава: Реми сказал, что, конечно же, ты уйдешь первой, потому что ты зануда — ханжа и не умеешь веселиться.
Сесилия: Мнение Реми не имеет значения.
Ава: ОМГ! Ты спускаешь ему это с рук? Я сказала это только для того, чтобы ты вернулась и поставила его на место.
Я лучше сохраню эту энергию, чтобы читать мангу всю ночь напролет, спасибо большое.
Сесилия: Уже ночь. Не напивайся слишком сильно. Я серьезно.
Я уже собираюсь сказать Глин, чтобы она присмотрела за ней, но тут в окне машины мелькает тень.
Это всего лишь мгновение времени.
Доля секунды — это все, что нужно, чтобы я поймал взгляд темных глаз.
Те самые глаза, о которых я не могу забыть, несмотря на все попытки. Несмотря на то, что убеждаю себя, что он не более чем дьявол, и я должна быть благодарна за то, что он больше не интересуется мной.
Я открываю рот, но он закрывает его рукой. Большая, мужественная рука, от которой у меня перехватывает дыхание.
Или, может быть, это не вся причина моей неспособности дышать или дрожи в конечностях.
— Шшш. Ни звука.
Я глотаю, и это заставляет меня почувствовать его вкус. Оттенок одеколона, дерева и кожи, смешанный с его естественным запахом.
То, что я не смогла бы забыть, даже если бы попыталась.
— Ты пойдешь со мной.
Мое тело вздрагивает по совершенно другой причине, когда я поворачиваюсь и бью его в грудь.
Я вкладываю всю свою силу в этот удар, совершенно не заботясь о том, что он может подчинить меня в мгновение ока. Или что я не подхожу ему физически.
— Я никуда с тобой не пойду. — Я задыхаюсь. — Мы уже закончили.
А он игнорировал меня.
Он бросил меня.
Он дал мне лучший опыт в моей жизни, а потом полностью стер меня.
Он вытащил меня из моего невидимого пузыря только для того, чтобы уничтожить меня.
И это было больно.
Я не понимала, насколько больно, пока не посмотрела в его бездушные глаза минуту назад. Теперь, когда я смотрю на него, на его резкие черты и незатронутое выражение лица, я хочу вонзить ногти в его кожаную куртку, где находится сердце, и вырвать его, может быть, посмотреть, есть ли оно там.
— Да? — он делает шаг вперед, прижимая меня к машине, его губы подрагивают. — Мы только начинаем, Сесилия.
Глава 18
Джереми
Я наблюдал за Сесилией всю ночь напролет.
Внимательно следил за ней с тех пор, как она вышла из приюта и направилась обратно в квартиру, одетая в узкие джинсы и мешковатый свитер. Наушники в ее ушах. Взгляд потерялся на горизонте.
Я остался на мотоцикле за кустами и наблюдал за ее окном, ожидая, когда появится ее фигура, и она появилась, однажды, завернутая в одно лишь полотенце. Ее мокрые серебристые волосы ниспадали каскадом до плеч, и она стояла у окна.