Сетующие о странности и непредсказуемости жизни чертовски правы. Вот взять хотя бы ее. Еще совсем недавно Диана готова была положить свою личную жизнь на алтарь материнской жадности, еще несколько часов назад, она горько сокрушалась о том, что ей надобно срочно соблазнить обладателя увесистого денежного мешка, во имя семейного кармана, а сейчас ее снова сразила любовная лихорадка по фамилии Аверин, и всем своим существом она желала отныне только его. И пусть все золото мира подождет.
Преодолевая неловкость, она вернулась на кухню, где Рома вовсю намывал залитый чаем пол. Кольнуло чувство вины. Девушка вся подобралась и самоотверженно заявила:
– Оставь, я сама все уберу!
Парень обернулся и, оглядев ее снизу-вверх, кашлянул:
– Нечего тут убирать.
Молодая кровь ожидаемо вскипела от созерцания стройного женского тела, облаченного в мужскую рубашку. Его рубашку. А уж с того ракурса, откуда Роме открылся впечатляющий вид на прекрасные длинные ноги – по достоинству оценить возникшую перед взором картину сам бог велел.
Аверин встал, отбросил мокрое кухонное полотенце к раковине и мимоходом вернулся глазами к Диане. Теперь, с высоты своего роста, ему стало понятно, что из нижнего белья на девушке как минимум отсутствовал лифчик.
– Извини еще раз, - Русинова приободрилась, почувствовав, что Рома несомненно оттаял от смены ее образа. Она была слишком искушена и учена в вопросе мужского интереса, чтобы не обратить внимания на изменившееся настроение парня. Былое равнодушие рассеялось, скучающий вид исчез. Уже несколько раз он пытался отвести свой горящий взгляд в сторону, но тот неизменно возвращался куда-то в район ее груди.
Диана слишком рано поняла, насколько красива. И кроме чувства извечного превосходства над другими девушками, это также дало ей ключ к мужским сердцам. Ничто в жизни не удавалась ей так же хорошо, как чарующий взмах ресниц, колдовской томный взгляд, изящно приподнятая бровь и чувственная улыбка. Если Аверин прельстится ее внешностью, то дело за малым! Страх оставшийся со времен школы, что она попросту ему несимпатична, начал стремительно выветриваться. Девушка слегка прогнула спину, выпятив грудь, и победно засияла, четко разглядев в голубых глазах напротив ярко вспыхнувший огонь.
– Кажется, я вспомнил тебя, – протянул Рома, сглотнув.
– Правда? – Русинова почти не скрывала торжества в голосе.
– Да, ты изменилась.
– Изменилась? – девушка замерла в ожидании комплиментов, в животе у нее потеплело. Вот сейчас он непременно начнет заверять ее в том, что она похорошела до неузнаваемости. Итак, конечно, была красивой до неприличия, но теперь стала просто ослепительной.
– Губы у тебя были поменьше и поаккуратнее. Накачала что ли? – Рома, казалось, хотел добавить еще что-то, но, немного помолчав, решил ограничиться лишь этим.
Диане оставалось только шокировано заморгать.
Глава 4.
Те самые губы в ответ на неожиданно-нахальный вопрос Ромы беспомощно задрожали, и Диане с большим трудом удалось удержать свою руку, неосознанно потянувшуюся к лицу в жесте отчаяния. Аверин, явно не ощущавший никаких уколов совести по поводу своей вопиющей бестактности, нагло приподнял брови и хмыкнул, будто бы удовлетворенный неловким положением гостьи. Все еще не сводя глаз с Дианы, он потянулся к графину с водой и нервным движением наполнил стоящий рядом стакан до краев. Осушив его в два глотка, Рома налил себе еще, а затем еще и еще. Сейчас парень бы предпочел ледяной душ, но за неимением такой возможности спасался доступными подручными средствами. Неожиданное волнение, которое он испытал от созерцания красот Русиновой, ему совсем не пришлось по душе. А тот факт, что девушка моментально раскусив интерес к себе, почувствовала себя хозяйкой положения и с мастерством опытной кокетки начала играть с ним в недвусмысленные женские игры, не на шутку раздразнило его мужское нутро. Ко всему прочему Аверин действительно вспомнил сестру своей одноклассницы и то, как в один очень непродолжительный отрезок времени, она кружила подле него. Тогда, поглощенный водоворотом непростой жизни, он не стал обращать внимание на смазливую девчонку, бог знает с какой целью семенящую рядом. А потом все эти малозначащие мелочи естественным образом забылись.
Триумф спесивого самолюбования был недолог. Диана продолжала стоять недвижимо, словно ее стопы приросли к полу. Рома пил так много и с такой жадностью, будто вкушал не воду, а райское вино. Девушка вдруг и сама ощутила, как у нее во рту резко пересохло. Неизвестно, сколько бы еще продолжалась ее мучительная агония стыда, разрывавшая в клочья былую уверенность в собственной неотразимости, если бы около входной двери не послышалось позвякивание ключами и знакомое старческое кряхтение. Эти звуки вырвали девушку из оцепенения, вдохнули в тело жизнь, и она тут же бросилась в коридор, едва не сбив с ног уже вошедшую в квартиру Зою Степановну.