- Не понимаю, - сказал я по-русски. - Я, капитан Коган, пилотирую буксир «Пилигрим-18», следую с грузом к станции «Луна-грузовая». Своим маневрированием вы создаёте угрозу свободному космоплаванию.
Он нахмурился ещё больше, - секунду назад я был уверен, что такое невозможно, - и переключил своё внимание куда-то на свой пульт.
На самом деле, никакой угрозы уже не было. Его судно лихо притормозило и как-то сразу легло на кривую, параллельную траектории движения моей сцепки.
- Кто вы такой? - спросил я через минуту. - Что вам нужно?
И тут он мне ответил:
- Капитан Коган, вы арестованы. Следуйте за мной.
В первое мгновение я почувствовал облегчение - всё-таки русский, и только потом до меня «дошёл» смысл сказанного.
- Не понял! - признался я. - В каком смысле «следуйте»?
Но он отключился, и компьютерная развёртка радара показала стремительный манёвр по расхождению его судна с моим грузовиком. Я смотрел на карту радара, видел, как он удаляется, и пытался понять, что бы это всё значило. А белая точка, соответствующая положению его корабля, уже разворачивалась и вновь шла на сближение: неслась к центру экрана, в перекрестии прицела которого, с точки зрения моего компьютера, находился я.
Вновь включилось изображение.
То же лицо, только перекошенное от ярости:
- Капитан Коган, вы не выполнили приказ! Объявите тревогу и прикажите экипажу надеть скафандры. Вынужден вас атаковать.
Вообще-то я не всегда такой «тормозной». Но согласитесь, на моём месте любой бы растерялся. Только сейчас я понял, что незнакомец был абсолютно уверен, что я запущу двигатели и в соответствии с его петлёй сойду со своего курса. Ага! С двумя тысячами тонн руды?!
- Что за бред? - возмутился я. - Это что, шутка?
Нет. Он не шутил. Не знаю, чем он там по мне пальнул, но тряхнуло здорово. Из кресла я не вылетел только потому, что был привязан. Консоль диагностики и анализа расцвела гирляндами огней - один страшнее другого, и одного взгляда хватило, чтобы понять: я потерял баржу.
В глазах потемнело. Кажется, я завыл.
- А-ах ты... крысёныш! - сказал я. - Ты что, гад, делаешь?
Он что-то ответил, но мне уже было не до него. Две тысячи тонн палладиевой руды - это год работы нескольких космических станций. Это зарплата трёх сотен человек, их воздух и пища. Это, в конце концов, моя работа, - взяв баржу на буксир, я принял на себя ответственность за сохранность груза.
Я ещё раз проверил сигналы датчиков. Всё верно - сцепки не было. Тогда я вышел на аварийную частоту: тревожный сигнал осиротевшей баржи прослушивался чётко. Компьютер уже отметил у себя в памяти её стартовые координаты и теперь, по моей команде, занимался расчётами элементов её новой орбиты. К сожалению, первые приближения не были обнадёживающими: через двое суток баржа вернётся в плоскость эклиптики и войдёт в метеоритный пояс. И тогда...
Я был в бешенстве:
- И в чём тут героизм, милейший? - человек на экране всё ещё хмурился, а я очень надеялся, что в моём голосе было достаточно яду, чтобы он умер. Вот так - на расстоянии. - Ты расстрелял мой буксир, а я тебя даже протаранить не могу.
- Вы не подчинились приказу следовать за мной, - невозмутимо ответил незнакомец.
- Я физически не могу выполнить такой приказ, - прохрипел я. От злости перехватило дыхание. - В моих баках нет ни капли топлива. Может, заглянешь ко мне? Лично, так сказать. Потолкуем? Без этих «пиф-паф»...
- Как же вы собирались тормозить в пункте назначения?
- На подходе меня встречают буксиры порта разгрузки. Они принимают баржу, а меня заправляют, и я лечу за следующим грузом. А как теперь быть, я пока не знаю. Может, подскажешь? В личной беседе...
- То есть вы терпите бедствие?
- Нет, я испытываю счастье! - закричал я.
Вообще-то я не считаю себя скандалистом. Для склоки нужен темперамент, амбиции и, возможно, что-то ещё... но все эти качества не позволили бы мне стать пилотом буксира.
Моя работа - это долгие месяцы полного одиночества. Тихая меланхолия, занятия йогой, борьба с обучающими программами, наблюдение за звёздами, научные и популярные статьи по понятным и близким мне темам. Это тёплые встречи с родителями, которым всегда рад; с приятелями, которым никогда не смогу надоесть. Это легкомыслие женщин, которые точно знают, что встреча со мной никак не изменит их жизнь...
Но, господи Боже мой, как же мне хотелось вцепиться в горло этому мерзавцу!
- Подтвердите, что терпите бедствие! - настаивал незнакомец.
- Что тебе нужно? - зло спросил я. - Ты уже всё сделал. Лучше бы ты в меня попал...
- У вас на борту заложник-военнопленный. Я не мог стрелять в отсеки жизнеобеспечения.
- Ты сумасшедший! - уверенно заявил я. - Тебе лечиться надо, придурок! Какой военнопленный? Уже сто лет никто не воюет. А вас, бездельников-солдафонов...