Дальше шел перечень мест, в которых можно было встретить Янку после шести часов вечера. Пробиваясь сквозь общеизвестные формулировки “позорит имя”, “привлечь общественное внимание”, “недостойна звания комсомолки”, Янка добрела до конца письма и узрела подписи: всё знакомые фамилии студентов-однокурсников, однокашников группы, в которой она училась.
Янка хмыкнула и положила письмо на стол.
— Хорошие ребята, — сказала она, — только жаль, что со мной не поговорили.
Клочков посмотрел на нее:
— Тебе весело? Так поделись со мной, может, я тоже посмеюсь.
— Тут, конечно, многое зависит от чувства юмора, — сердито сказала Янка, — а, впрочем, может быть, и ты посмеешься. Дело простое, хотя, конечно, не совсем уж простое.
— Думаю, тут не все просто, — вставил Клочков.
— Возможно. Но я хочу объяснить фактическую сторону. Когда-то я получила от тебя задание расширять и углублять борьбу с пережитками. На меня в институтском комитете возложили почти всю атеистическую пропаганду. Ну, в институте дело это было несложное — верующих там мало, то есть практически нет никого, — так что работу я вела формально: лекции, иногда интересные экскурсии, а так делать мне было нечего. Но потом я кое-что узнала. Узнала через этого парня, о котором в письме упоминают. Его действительно выгнали из института, в основном за безделье. Хотя он человек не без дарования. Ну, а потом оказалось, что он не то чтобы организовал, а как-то собрал вокруг себя ребят и…
Она запнулась, подбирая формулировку: действительно, как же рассказать о притворяшках? Кто они — преступники или отступники? Или просто развлекающаяся молодежь?
— Нет, — как бы отвечая своим мыслям, сказала Янка, — это не просто компания, не сборище радующихся жизни ребят. Этот Худо парень рыхлый и даже вялый, но ему нельзя отказать в определенном организаторском таланте. Ему удалось подобрать своеобразную духовную секту, что ли. Да, да, именно что-то вроде секты. Пока еще без бога, хотя его присутствие уже чувствуется, оно логически вытекает из всего, что делают и говорят члены секты.
Клочков широко раскрыл свои большие карие глаза и внимательно смотрел на Янку.
— В общем, я познакомилась с этими ребятами, — продолжала Янка, — и решила побыть с ними. Ты пойми меня правильно. Я захотела понять причины явления, его источник, а заодно — психологию таких вот немножко отклонившихся от истинного пути ребят. Понимаешь?
Секретарь молчал.
— Я тебе скажу правду: дело в том, что по существу моя работа по атеизму с треском провалилась. Скучно это было и вяло и никому не интересно. У нас настолько не понимают, как в этой области надо работать, что меня похвалили в комитете за проделанный труд. А весь труд был трудом формальным: лекции там, экскурсии, но, как правило, с нулевым эффектом. А потом я увидела, как возле этого Худо возникает круг заинтересованной молодежи. Они в этом кривляний, в притворстве что-то для себя находят. Вот я и решила стать такой же, как они, притворяшкой. И стала. А с волками жить — по-волчьи выть. Приходится и ресницы наклеивать, и шиньон носить, и рестораны иногда, не так уж часто, как пишут в письме, — мы люди бедные, — посещать вместе со всеми. Я среди них сейчас и мечусь, пытаясь понять, чем они дышат, как это так получается, что многие лучшие наши официальные мероприятия проходят для них как бы впустую.
Клочков осторожно и очень аккуратно переложил чистый листок бумаги из одной стопки в другую.
— Что-то я тебя не пойму, Смолич, — сказал он задумчиво, и это не предвещало ничего хорошего. — Ты что, затесалась в эту дрянную компанию с целью улучшения атеистической пропаганды, что ли? Пусть даже тобой руководили вот такие добрые и серьезные намерения, как говоришь, но ты все равно внешне действительно пятнаешь звание… Ты это понимаешь?
Карие глаза Клочкова потемнели, и Янку обдало волной холода.
— По-моему, это просто глупость, а потом — прямое нарушение комсомольской дисциплины. Авантюризм какой-то. Ты влезаешь в секту с очень сомнительной целью и никого ни о чем не оповещаешь. И кому ты можешь доказать благостность своих намерений, а не просто самое заурядное стремление поразвлечься в компании этих самых притворяшек?