Виктор замолк и налил себе еще. “Что-то я не так с этим аппаратом, — подумал. — Выходит, я в него верю? Или допускаю, что ли? Черт возьми, вот голову задурили клятые притворяшки! Себя перестал понимать”.
— Я, — сказал Худо, — был рад услышать Солдата. Он показал работу мысли. Но при этом впал в дикое заблуждение относительно нас. Решил, будто говорит нам обидные вещи. Форма, содержание, пустота, коконы, шуршание Вселенной смысла и прочее. Он занялся, по его мнению, разоблачением притворяшек, а в действительности наговорил нам кучу комплиментов. Правильно я говорю?
Задремавшие было во время этой дискуссии гости очнулись и сказали, что Худо говорит правильно.
— Если б в наших действиях да и в нас самих была хоть капля содержания, я бы повесился, — заявил Худо. — Ну, не повесился, так прибегнул бы к членовредительству, как проигравшийся, бездарный игрок. Пойми, Солдат, наша цель именно и заключается в том, чтобы вытравить, изгнать содержание. Мы с ним боремся, уничтожаем его, как вреднейший элемент, мешающий свободе чувства. Именно содержание порабощает человека, привязывает, сковывает, не дает ему развернуться. Нам нужна только форма. Игра без выигрыша, потому что выигрыш делает игру содержательной. Одежда нужна нам, а не тело, понимаешь? Мы — коконы, оболочки людей? Так это же прекрасно! Значит, цель достигнута! И если даже ты это заметил, то цель достигнута вдвойне. У Виктора от этих слов и без того замутненная голова пошла кругом. Ничего нельзя было понять. Привычные нормы нарушены. Осколки устойчивых понятий хрустели под капроновыми подметками Худо. Причины и следствия поменялись несколько раз местами, а затем и вовсе исчезли. Логики не было, смысла не было и мыслей тоже не было.
— Кончайте споры и раздоры! — сказала Янка. — Давайте посмотрим, может, аппарат еще один автомобильный билетик припас! Для меня, например.
— Открываю! — закричала Танька, дернув дверцу кофейницы. — Есть! — Она извлекла из ящичка сложенную вдвое бумажку. — Ура!
— Ура-а-а! — крикнули притворяшки. Виктор тоже негромко прокричал.
— Тьфу! — сказала Таня. — Это билет. Но не лотерейный, а на выставку в Музей Пушкина. Тоже, конечно, неплохо.
— Но это не “Москвич”! — заметил Виктор.
— Увы!
Притворяшки разволновались и стали дергать машину, требуя вещественных ответов из бездны. Аппарат заработал. Пуфу был выдан какой-то математический фолиант. Худо, позеленев, извлек оттуда букинистический экземпляр трактатов Лао Цзы.
Виктор вынул из кофейницы устав строевой службы, что изрядно потешило притворяшек.
— Солдат — всегда солдат! — орали они. — На службе и дома.
Притворяшки дурачились из последних сил, но, когда Янка вытащила под общий хохот грамоту комитета комсомола, выданную ей за хорошую атеистическую пропаганду, наступил перелом. Примолкли. У Худо вытянулось лицо и злобно заблестели глазки.
— Ну-ка, дай! — Он резко дернул Янку за руку. Просмотрел бумагу. — Все верно. Подлинный документик. Вот, оказывается, чем ты занимаешься. И давно?
— Был грех, — с вызовом ответила Янка, — но все в прошлом. Я только не понимаю, как…
— Я и сам… — начал было художник и запнулся, — не в том суть. Ты должна была нам рассказать. Я не знал… и вообще. Может, мы тебя и в притворяшки не приняли бы.
— Ну, знаешь! Это что ж, работа? Секретная организация?
— Нет… еще, — медленно говорил Худо. — Но может статься, будет такой организацией. Для посвященных. Мы готовимся к разговору с богом, понимаешь? Так просто в наше время прийти и поверить нельзя. Человек должен пройти посвящение, очиститься, а уж потом для него откроется путь к вере. Атеистов нам не надо, но, если ты порвала со своим прошлым, тогда иное дело. Тогда пожалуйста. Однако все равно придется устроить тебе испытание. Но это потом. После Нового года.