Алес дал ей выбор. Перед своим отъездом кронпринц предложил перебраться на земли эльфийской империи. С первого дня нахождения в Замке Белых Лебедей Талия хотела его покинуть, но, когда предоставилась реальная возможность, внутри что-то щёлкнуло. Уходить нельзя, её место рядом с Дакар. Она точно знает: закрепиться в замке гораздо важнее, чем его покинуть.
Мысли вновь возвращаются к безмятежно спящему вампиру. «Интересно, как выглядела женщина, которую он любил?» Скорее всего, точно любил. Талия задумчиво наблюдает, как медленное дыхание равномерно вздымает обнажённую грудь. «Интересно мог бы он быть обычным плотником или садоводом? Наверное, нет. Ещё ребёнком хотел быть императором». За время Генериса Талия познакомилась с десятками представителей местной элиты, но ни один из них не излучал такую же уверенность.
Но почему же лёжа в кровати с одним из самых сильных представителей этого мира ей снится нахальный боец? Не сам Святослав, который иногда всё же бросает на неё весьма откровенные взгляды? Не Алес окружающий её заботой? Не хладнокровный, но интересный Салазар, а нахальный, безымянный боец? Может дело в скопившемся напряжении и желании почувствовать себя защищённой? Хотя она и так уже под полной защитой вампира. Он даже спит уже в её постели, руками правда не трогает, но в такой ситуации непонятно хорошо это или плохо.
Стук в дверь заставляет вздрогнуть, на пороге появляется Подрик – маленький паж, находящийся на воспитании у Лидии. Паж несёт серебряный поднос со свежим хлебом, овсяной кашей, крепким кофе и лесными ягодами. Мальчик бесшумно опускает ношу на резной столик у окна, добродушно улыбается и застывает с гримасой ужаса, увидев спящего хозяина.
– Тссс… ступай, – одними губами шепчет Талия, указывая на дверь.
– Я принесу ещё приборы…
Подрик спешно ретируется, а Талия берёт кофе и отправилась в ванную. Хочется привести себя в порядок до того, как проснётся Верховный. В мраморную купель, наполняющуюся горячей водой, отправляются крупные кристаллы розовой соли из холщевого мешочка и лавандовое масло. По ночам в горах становится прохладно, каменные стены замка быстро остывают. Если верить постоянным обитателям твердыни: это осень очень тёплая, но после ночи всё равно хочется провести хотя бы пару минут в горячей воде. «Если останусь в замке до зимы: придётся запастись тёплыми вещами». Плеск воды заставляет открыть глаза. Напротив, сидит Святослав, держа длинными пальцами точно такую же фарфоровую чашечку, как и у неё в руках.
– Ты явно уже видела обнажённых мужчин…просто не помнишь об этом. – равнодушный голос задевает, даже немного злит.
– Хоть так оценю габариты того, что мне досталось, – вампир удивлённо закатывает глаза.
– Попробуй повторить последний урок.
Талия ставит чашку с недопитым кофе на мраморный бортик, закрывает глаза и погружается в наставления Тантоса. «Освободи разум» – голос старого воина эхом звучит в голове. «Отодвинь мысли на второй план. Не думай о формулах, сразу иди к конечной цели». Так, её учил наставник Верховного в перерывах между физическими тренировками. Гостья Дакар чётко видит сверкающую водную сферу. Видит, но создать не может. Талия даже не расстраивается, каждый раз она не проявляла никаких колдовских способностей. Физические тоже постоянно подводили: девушка великолепно уворачивалась от любых ударов, но не могла произвести встречной атаки.
Горы Правосудия. Лавкрафт Шерди
Лавкрафт Шерди уже долгое время живёт в лесной глуши на окраине Гор Правосудия. Триста лет он носил титул Великого колдуна и теперь, избавившись от груза ответственности, предпочитает покой и уединение. В небольшой лесной деревушке, расположенной ближе всего к его хижине, никто даже не подозревает о могуществе соседа.
Мирная жизнь полностью удовлетворяет старого колдуна, уставшего от интриг, политических игр и капризов неугомонных богов. Сеточка морщин покрывает его лоб, уголки алых глаз, поблёкшие от старости губы; седина прокралась в некогда чёрные волосы, хотя при всех внешних изменениях его старческая усталость кажется напускной. Шерди действительно прикидывается обманчиво немощным, дабы не вызывать подозрения у соседей. Жители деревни души не чают в своём соседе и окрестили его местным травником.