К деду Лавкрафту относятся с почётом, стараясь не беспокоить его без веских причин, выражают благодарность за помощь овощами, мясом и сырами. Никто и не думает о былом могуществе травника и его кровавых предпочтениях. Горы Правосудия дышат колдовской силой, заклинание Святослава даёт возможность его народу не только ходить под солнцем, но и питаться плодами, выращенными на их землях. Правда, последнее заклинание изобретено, скорее, для заселения территории другими народами, чем от большой любви кровососущих к обычным блюдам. Стоит отметить, что почти все расы, кроме самих вампиров, весьма радостно восприняли идею молодого правителя, увеличив численность населения, а вместе с тем и количество обрабатываемых горных земель. Поэтому вампирский рынок может удовлетворить запросы любого гурмана.
Лавкрафт сидит возле печи и перебирает доставленную ему почту. В Вестнике опять сообщается о возрастающем величии Клыкастого альянса, открытии новых месторождений малахита где-то на севере и урожае винограда на сорок семь процентов выше нормы. Бывший Великий колдун настолько давно не общался ни с кем действительно сведущим в реальной политической обстановке, что уже не понимает, что из новостей можно считать правдой. Конечно, про сбор урожая и месторождения врать никто не будет, но вот так ли велик альянс, как хотят его выставить? Он знает лишь одно: державу славят либо для устрашения противников, либо если она начинает ломаться изнутри. Ни одна из догадок не сулит ничего хорошего.
Сложно сказать, как бывший Великий колдун относится к нынешнему, Святослав ещё мало правит и ведёт слишком запутанную игру. Лавкрафту нравится нынешнее положение ещё и возможностью наблюдать за всем со стороны. На Аониде всегда было два лидера: один среди правителей, второй среди религиозных деятелей. Но никогда ещё они не были так молоды, а ведь каждый из них уже начал доказать свою значимость: Святослав строит страну, закладывает города и штампует законы; Салазар за три месяца своего верховенства начал постройку трёх храмов, открыл два приюта для сирот и школу юных жрецов. Их амбициозность может привести к золотому веку и объединению всей Аониды под одним началом, а, может, к ещё большей войне. Колдун усмехается, он мог бы устроить неплохой тотализатор на этом, вот только не многие захотят спорить на судьбу всего мира. Тем более все всегда грезят о скучном счастливом конце.
– Вас просят прибыть в твердыню для консультации, – едва рассеивается фиолетовое свечение портала, как молодой советник склоняет колено перед удивлённым Лавкрафтом, подносящим ко рту кружку, источающую пьянящий аромат крови.
Шерди оказался застигнут врасплох, он защитил своё жилище от нежданных гостей и колдовских воздействий. При неоговоренном переходе посетителя должно было оглушить и выкинуть где-нибудь на ближайшей опушке, кроме того, лишь узкий круг лиц знает о нынешнем местонахождении колдуна.
– Я уже ответил отказом на ваше прошлое письмо, советник. Я слишком стар для долгих переходов, Его Величество может изложить всё в письменном виде, – хозяина весьма забавляет смущение гостя.
Советник явно старше своего правителя, но всё же слишком молод по сравнению с бывшим Великим колдуном. Выходец из северных земель: узкие раскосые глаза, желтоватая кожа, ямочки на щеках, необычайно высок для северного народа. Судя по всему, Дакар приказал не прогневить приглашаемого. Пытливым взглядом Лавкрафт изучает советника, старающегося выглядеть максимально лояльно. Святославу однозначно что-то нужно от своего предшественника, но мальчишка не решается озвучивать просьбу в письме.
– Святослав настаивает на необходимости встречи, – Лон чуть повышает тон и садится на противоположную скамью.
– Зачем?
Шерди не собирается отказывать, но и быстро соглашаться не в его правилах. Первый советник – ещё одна любопытная фигура в игре, за которой он пытается уследить в отдалении. Лон не имеет ни фамилии, ни могущественных покровителей. Сирота с далёкого севера, смог проложить свой путь к власти. Посредственный колдун, не самый блестящий воин, каким-то образом стал правой рукой Верховного. Впрочем, какой Верховный такая и рука. Последнюю фразу он задумчиво произносит вслух.