Моя задница касается холодного стола, но это последнее, о чем я думаю, когда Лэндон разрывает свою рубашку посередине, и пуговицы разлетаются во все стороны.
У меня перехватывает дыхание, когда я вижу его точеный пресс и намек на татуировки в виде змей, проступающие на его мускулистых плечах и боках.
Пока я разглядываю шлейф тонких волос, ведущих под одежду, Лэндон не сводит с меня огненных глаз, расстегивая ремень и молнию на брюках. Он отбрасывает их в сторону и застегивает кожаный ремень на моей шее.
У меня саднит горло, но не из-за боли. На самом деле, в этой позе есть что-то успокаивающее.
Ремень остается висеть у меня на шее, когда Лэндон достает стоящее рядом с нами ведро, и я завороженно наблюдаю, как он снимает крышку и брызгает на меня холодной жидкостью.
Я ошеломлена.
Совершенно ошеломлена этим действием. Я могу только наблюдать, как маслянистая жидкость пропитывает мое лицо, цепляется за ресницы и стекает по всему телу, а затем капает на пол.
Прежде чем я успеваю спросить, что это за чертовщина, Лэн тянет меня за ремень так, что я оказываюсь на краю стола, а затем проводит большим пальцем по моей нижней губе.
Его рот находится так близко к моему, когда он шепчет:
— Ты выглядишь как мой любимый шедевр.
Я вздрагиваю, когда его губы прижимаются к моим, захватывая меня в свирепый поцелуй со вкусом маслянистой жидкости и ослепительного собственничества.
Не могу удержаться, чтобы не поцеловать его в ответ, мое тело поддается чарам его интенсивности, вкусу его непростительных губ и его безоговорочных прикосновений.
Выпуклость ударяет в нижнюю часть моего живота, а затем между моими возбужденными складками вспыхивает трение. Лэн скользит своим очень большим членом по моему центру в интимном, очень возбуждающем ритме, дразня, но, не доводя до конца.
Я кручу бедрами, пытаясь приподняться, чтобы его член проскользнул внутрь. Лэн крепче сжимает ремень и предупреждающе впивается зубами в мою нижнюю губу.
— Это наказание, Мия, — бормочет он мне в губы. — Почему ты думаешь, что можешь получить от него удовольствие?
Он проводит пальцами по маслянистой жидкости на моих грудях, затем сжимает мои соски до ноющих пиков. Укол одновременно удовольствия и боли пронзает то место, где его член скользит между моих складок.
Эротические звуки скольжения отдаются эхом в воздухе, и я стону, сердце едва не вырывается из груди.
Я хватаюсь за руку Лэндона, умоляя его взглядом, чтобы он поскорее прекратил эти мучения.
В ответ Лэндон сильнее сжимает мой сосок, опускает ладонь к моему животу, затем по бедру и вниз, туда, где его член встречается с моим центром.
— Твои мольбы и выражения то удовольствия, то стыда, делают меня чертовски твердым, — он вводит головку своего члена в меня.
Я сжимаюсь вокруг него, как бы отказываясь его отпускать, но это вызывает лишь великолепную ухмылку на его лице.
— Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя, Мия? Хочешь, чтобы я наполнил мою киску таким количеством спермы, что никто больше не сможет к ней прикоснуться?
Я киваю, не заботясь о том, что выгляжу слишком жаждущей ради собственного же блага.
Лэн вытаскивает свой член, и я едва не вскрикиваю от разочарования.
— Как я уже говорил, это наказание, и ты не получишь удовольствия. Возможно, я оставлю тебя на некоторое время голодной, чтобы ты была более внимательна к тому, кому позволяешь метить мою гребаную кожу. Возможно, мой член не будет касаться тебя в обозримом будущем, пока ты не усвоишь урок.
— О, умоляю тебя. Ты не сможешь без меня жить, — показываю я, хотя часть меня начинает думать, что и я не смогу без него.
Это особый вид ада. Трудно жить с его постоянной умопомрачительной интенсивностью, но еще труднее жить без него.
— Но это не значит, что я не преподам тебе урок, Мия.
— Муза, — медленно показываю я. — Не называй меня Мией.
— Скажи мне то, что я хочу услышать, — он поглаживает головку своего члена напротив моего входа.
Я прикусываю нижнюю губу. Впервые за долгое время я хочу сказать это своим собственным голосом, своими собственными словами.
Но поскольку не могу и, возможно, никогда не смогу, я показываю:
— Я твоя, Лэндон.
Я с затаенным дыханием наблюдаю, как ярость медленно рассеивается, оставляя место для лавины похоти и дикого собственничества.
— Да, это так. Всегда была и, блять, всегда будешь, — он входит в меня одним мощным толчком, так что стол и все, что на нем осталось, дребезжит.
Моя киска сжимается вокруг его члена, и на этот раз Лэндон затягивает ремень на моей шее, вдавливая его в меня с мощным напором.