Через секунду я услышал грохот его сапогов и понял, что он сделал. Откуда-то зная о том, как на меня действует телефонный звонок, он захватил с собой аппарат телефонного мастера, который мог находить и приводить в действие телефоны. Добравшись до места над моим убежищем, он позвонил в ближайшую телефонную будку, надеясь выбить меня из колеи звонком, и спрыгнул на крышу установки… Только на этот раз я не поддался. Вжимаясь в стенку, я скорее ощущал, чем слышал, как приближаются его быстрые шаги. Он искал отверстие, пригодное для прицельного выстрела, видимо; рассчитывая на то, что я превратился в трясущуюся тварь.
Внезапно, высоко наверху, справа от меня, примерно на расстоянии тридцати футов над пересекающимися балками; промелькнули голова, рука и плечо.
Я отшатнулся назад. Налетел на Гленду. Не оборачиваясь и рыча что-то невразумительное, я толкнул ее к углублению в стене и отступил туда сам. Втискиваясь рядом с ней, я опять услышал грохот его сапогов и понял, что он перепрыгнул через боковой проход справа от меня. Я направил пистолет в ту сторону, откуда, как мне казалось, он должен был появиться, и почувствовал внезапную сумасшедшую радость при мысли, что телефон перестал звонить.
Вот и он. Снова выстрелил. Промахнулся. Я тоже выстрелил. Следующая попытка, понял я, будет решающей. Теперь он знал, где я нахожусь. Я подался назад и прицелился вверх. Почувствовал, что теперь он появится у меня над головой.
Я понимал, что шанс выжить невелик. Даже при самом точном моем попадании он тоже успеет выстрелить. Кроме необходимости спасти девушку меня беспокоила мысль, смогу ли я перенести серьезные ранения, если вообще выживу. Его я подстрелю. Я знал это. Чувствовал. Готов был поклясться. Даже если он опять всадит пулю мне прямо в сердце, сработают мои рефлексы и мой стрел состоится, и он, там, наверху, на время потеряет сознание. Я хотел выжить, притащить его в Крыло, Которого Нет, вывернуть его мозги наизнанку и вытряхнуть на пол их содержимое. Было бы таким расточительством умереть, оставив его беспомощным, и не иметь возможности этим воспользоваться.
«Если я умру, — услышал я свои слова, обращенные к Гленде, — и оставлю его без сознания там; наверху, — и это не я произносил эти слова, ужасный смысл которых доходил до меня, так как слышали их мои уши и произносил их мой собственный язык, — не пожелаете ли вы подняться и прикончить его из его же собственного пистолета? Пулей в голову? В сердце?»
«Нет! Я не могу! Я не буду!»
«Потом это избавило бы меня от многих неприятностей».
«Потом? — она хихикнула почти истерически. — Если вы мертвы…» Потом она заткнулась, но я чувствовал ее тяжелое дыхание, ее напряжение. «Чего он ждет? Чтоб его!».
«Давай! — крикнул я. — В последний раз! Даже если ты достанешь меня, ты умрешь!».
Тишина. По-прежнему тишина…
Потом я услышал, как Гленда шепчет быстро, торопливо:
«Ты тот самый. Я не ошиблась. Слушай. Это важно. Возьми меня с собой в потайное место. У меня есть кое-что для тебя. Это важно…»
И это тоже было слишком поздно. Еще три шага и глухой удар, когда он перепрыгнул через наш проход и выстрелил вниз.
Я почувствовал тупую боль в груди и ребрах. Я тоже выстрелил и понял, что попал.
Длинноволосый шатен, белые штаны, синяя куртка, голубые зеркальные очки; он повернулся в прыжке, опустился на полусогнутые ноги, левая рука высоко вскинута для равновесия, правая вытянута вниз, оружие наведено, стиснутые зубы оскалены в напряженной, недоброй усмешке.
«Мистер Блэк! Нет!» — услышал я крик Гленды, когда другим выстрелом он попал мне в плечо и меня отбросило на нее.
Транквилизирующий пистолет выпал, и вся моя правая рука стала бесполезной. Но я попал в него, это я знал.
И это был мистер Блэк. Тот самый человек, с которым я сидел в Коктейль-холле — как давно? Иной цвет и длина волос, другая одежда, очки, но та же линия челюсти, те же черты лица, морщины…
Пока я пытался навести пистолет, чтобы сделать еще один выстрел, я поднял левую руку. Гленда все еще кричала, а я, укусив себя за большой палец, пристально смотрел на него и услышал его последний выстрел и почувствовал, как он разрывает мне внутренности.
Потом он рухнул навзничь, а я повалился лицом вниз, и чернильное облако, казалось, поднялось из моей груди, устремляясь к голове.
Звенящее эхо выстрела стихло, исчезло, но я все еще ощущал сквозь сырость, как вибрационные толчки механизма складываются в повторяющиеся слова: «Вытащи седьмую булавку», а Гленда всхлипывала: «Библиотека! Ячейка 18237! Важно! Библиотека! Ячейка 18237!..» Потом наступило обволакивающее ничто.