Они все еще хоронят своих мертвецов, удивился Гейдель. Просто смерть, умер человек… вот и похороны…
Кого я хочу обмануть?
Он пошел дальше, и какой-то человек плюнул на землю, на которую ступала нога Гейделя.
Снова? Да что же я такое?
Он медленно шел по улицам, приближаясь к аэропорту.
Если смерть — дело моих рук, то как жители Италбара узнали об этом так быстро?
По какому праву обвиняют они МЕНЯ?
Гейдель посмотрел на себя глазами горожан. Кто он такой? Отмеченное богами существо, внезапно оказавшееся в гуще городской жизни. Они благоговеют, но боятся. Он задержался среди них недопустимо долго — на целый день. Столетие назад.
Гейдель шел по улицам, отклоняясь вправо.
Какой-то мальчишка закричал:
— Вот он! Это X!
Гейдель не стал отрицать этого, но тон, каким была произнесена фраза, заставил его пожелать, чтобы аэрокар прилетел за ним куда-нибудь в другое место.
Он шел, а мальчишка и еще несколько взрослых пошли за ним.
Но она жива, сказал себе Гейдель. Это я подарил ей жизнь.
Огромная победа.
Он прошел мимо авторемонтной станции, и мужчины в голубых комбинезонах сидели, прислонив свои стулья к кирпичной стене. Они не сдвинулись с места. Они сидели, курили и молча провожали его глазами.
Колокола звонили. Люди выходили из домов и смотрели на проходящего мимо них Гейделя.
Да, я задержался слишком долго, решил Гейдель. Я не хотел пожимать ничьих рук. В больших городах я никогда не сталкивался с такими трудностями — меня привозили и увозили в управляемой роботом герметичной машине, которую потом стерилизовали; мне предоставляли целую палату, которую потом тоже стерилизовали; я встречался всего с несколькими людьми, да и то сразу после катарсиса. Много лет прошло с тех пор, как я работал в городке столь малом. Я потерял осторожность и виноват в этом. Все было бы в порядке, не заговори я после ужина со стариком.
Все могло бы быть ХОРОШО.
Я потерял осторожность.
Он увидел, как грузят гроб на катафалк. За углом ждал своей очереди еще один.
Значит, это не чума?.. Пока… При эпидемии трупы сжигают, а люди стараются не выходить на улицу.
Гейдель обернулся, заранее зная, что увидит за спиной.
Толпа, идущая за ним по пятам, выросла, а в ее гуле он ясно расслышал первую букву своего имени. И не один раз.
Мимо ползли машины. Гейдель не смотрел на них, но чувствовал, что сотни глаз смотрят на него.
В центре города он прошел по крохотному бульварчику, украшенному позеленевшей от времени статуей какого-то местного героя-патриота-благодетеля.
Он услышал выкрик на языке, которого не знал, пошел быстрее, и шаги за его спиной стали громче, словно толпа еще увеличилась.
Что это были за слова? — подумал Гейдель.
Он прошел мимо церкви. Колокол невыносимо бил в уши. Сзади громко выругалась женщина.
Страх рос. Солнце родило чудесный день в Италбаре, но Гейдель уже не замечал его прелести.
Он повернул направо и пошел к аэропорту. До него оставалось еще три четверти мили. Голоса стали громче; они адресовались не Гейделю, но говорили о нем. Некоторые слова он разбирал, и одним из них было: «убийца».
Гейдель шел и во всех выходивших на улицу окнах видел обращенные к себе лица. Спасаться бегством — бессмысленно. Какая-то машина свернула к нему, притормозила и тут же с ревом унеслась прочь.
Люди знали — ЭТО сделал ОН. Он был героем, стал негодяем. И этот проклятый, примитивный суеверный страх, окутавший город! Все эти упоминания о богах, талисманах, удаче добавились к чему-то, что заставило Гейделя ускорить шаги. Теперь он ассоциировался в сознании жителей Италбара с демонами, но не с богами.
Если бы он не сидел так далеко за ужином, если бы не останавливался на улицах…
Мне было так одиноко, сказал себе Гейдель. Веди я себя, как раньше, эпидемии не было бы. Но я так одинок…
Он услышал громкий крик: «X!», но не обернулся.
Мальчишка, стоявший у мусорного бака в переулке, выстрелил в Гейделя из водяного пистолета.
Он вытер лицо. Колокола, не умолкая, изливали звуками скорбь.
Когда Гейдель переходил очередную улицу, кто-то щелкнул в его сторону окурком. Он наступил на окурок и остановился. Толпа преследователей остановилась в полуметре от него. Кто-то толкнул его, ударил. Локтем в почки. Или кулаком. Потом его толкнули еще несколько раз, и еще несколько раз он услышал: «Убийца!»
Гейделю приходилось сталкиваться с подобным и раньше, но эти воспоминания не согревали его душу.
— Что ты собираешься делать дальше, мистер? — крикнул кто-то.