Под его плащом было множество образцов товаров; путешественник в конце концов выбрал длинный изогнутый клинок и короткий прямой кинжал и сунул то и другое в ножны.
Затем он вышел в ночную прохладу и пошел по изрытой колеями главной улице города. В дверях обнимались влюбленные. Он прошел мимо дома, где плакальщики ожидали чьей-то смерти. Нищий ковылял за ним полквартала, пока он, наконец, не обернулся. Поглядев нищему в глаза, он сказал:
— Ты не хромой.
Нищий заторопился прочь и затерялся в толпе. Над головой начали взлетать фейерверки, посылая вниз, к земле, длинные вишневого цвета ленты. Из Храма донесся звук тыквенных рогов, играющих мелодию НАГАСВАРАН. Из дверного проема вывалился мужчина, налетел на путешественника, и тот, почувствовав, что рука мужчины хватает кошелек на его поясе, сломал человеку запястье. Человек разразился проклятиями и стал звать помощь, но путешественник столкнул его в канаву и пошел дальше, одним темным взглядом отогнав двух товарищей вора.
Наконец он подошел к Храму, помедлил немного и прошел внутрь.
Он вошел во внутренний двор вслед за жрецом, который нес маленькую статую из внешней ниши.
Путешественник оглядел двор и быстро направился к статуе богини Кали. Он долго смотрел на нее, положив свой клинок у ее ног. Когда он снова поднял саблю и обернулся, он увидел, что жрец наблюдает за ним. Он кивнул жрецу, и тот немедленно подошел и поздоровался.
— Добрый вечер, жрец, — ответил путешественник.
— Да очистит Кали твой клинок, воин!
— Ты говоришь так, как будто знаешь это наверняка.
— А это с моей стороны самонадеянно?
— Ну, может быть, этого не следовало произносить вслух.
— Тем не менее, я чувствовал, как сила богини снизошла на меня, когда я смотрел на ее гробницу.
Жрец пожал плечами.
— Несмотря на мою должность, — сказал жрец, — я держусь подальше от этой силы.
— Ты боишься ее?
— Скажем так: несмотря на великолепие святилища Кали, ее посещают не так часто, как алтари Лакши, Сарасвати, Шакти, Ситалы, Ратри и других менее пугающих богинь.
— Но она более могуча, чем любая из них.
— И более страшная.
— Да? Несмотря на ее силу, она справедливая богиня.
Жрец улыбнулся.
— Разве человек, перешедший границу возраста, желает справедливости? Я нахожу милосердие куда более привлекательным. Дай мне когда-нибудь божество всепрощения.
— Хорошо, — сказал путешественник, — но я, как ты сказал, воин. Я по своей природе близок к ней. Мы с богиней думаем одинаково. В большинстве случаев мы соглашаемся. А когда не соглашаемся, я вспоминаю, что она также и женщина.
— Я живу здесь, — сказал жрец, — но не говорю так интимно о богах, о которых забочусь.
— На людях — да. Но не говори мне о жрецах. Я пил со многими из вас и знаю, что вы такие же богохульники, как и все остальное человечество.
— Для всего есть место и время, — сказал жрец, оглядываясь на статую Кали.
— Ну-ну. Скажи-ка, почему основание статуи Ямы давно не чищено? Оно все в пыли.
— Его чистили только вчера. Но с тех пор многие проходили перед ним и остались заметные следы.
— Почему же тогда у его ног не лежат дары и остатки жертвоприношений?
— Смерти не приносят цветов, — сказал жрец. — Люди просто приходят: посмотрят и уходят. Мы, жрецы, всегда чувствовали, что обе статуи расположены очень удачно. Они составляют страшную пару, верно? Смерть и владычица разрушений.
— Мощная чета, — ответил посетитель. — Но не хочешь ли ты сказать, что Яме никто не приносит жертв? Вообще никто?
— Только мы, жрецы, когда того требует календарь праздников, и иногда горожане, когда любимый человек лежит на смертном ложе, а в непосредственном перевоплощении ему отказано — вот и все, других нет. Я ни разу не видел, чтобы Яме приносили жертву просто так, искренно, от доброй воли, от сердца.
— Он, наверное, обижается?
— Нет, воин. Разве не все живые существа сами по себе, жертвы Смерти?
— Да, ты говоришь правду. Зачем ему добрая воля и чувства? Дары не обязательны, он и так возьмет, что захочет.
— И Кали тоже, — согласился жрец. — Ив случаях обоих божеств я часто оправдываю атеизм. К несчастью, они проявляют себя в мире слишком сильно, чтобы их существование можно было бы отрицать. Очень жаль!
Воин засмеялся.
— Жрец, не желающий верить! Я тоже. Меня это смешит. На-ка, купи себе бочонок сомы… для жертвенных целей.
— Спасибо, воин. Куплю. Не пойдешь ли ты со мной на небольшое возлияние в честь Храма?
— Клянусь Кали, пойду! — сказал воин. — Только ненадолго.