Он сделал, о чем говорил, и они смеялись и танцевали один с другим, предвкушая свое участие в грандиозном приключении. Хейдель ван Химак, зеленоглазый святой со звезд, пошел как обычно помолиться за их спасение и за успех экспедиции, а также предпринять меры по их защите.
Два или три дня, путешествуя, они разговаривали с ним. Он пытался усилить катарсис, чтобы запастись энергией. Ребенок лежал, умирая в Италбаре, и он шел, чтобы увеличить продолжительность ее дыхания.
Голубая Леди советовала ему подождать, но он думал о дыхании и о сокращениях большого сердца, что когда-то было крохотным. Он отправился после пятнадцати часов и это было ошибкой.
Лихорадка двоих из девяти компаньонов подкралась незаметно из-за крайне изнуряющей жары леса. Они скончались в полдень второго дня. Он даже не в силах оказался определить, что это была за болезнь из того множества возможных. Вероятно еще и потому, что не очень то и пытался. Раз человек мертв, он придавал значение более насущным вещам. Вдобавок из-за крайней усталости он пожалел силы других даже на приличествующую похоронную церемонию, и они ему потворствовали. Он бросил это дело до следующего утра, когда двое из оставшихся семи не проснулись, и ему пришлось быть свидетелем одного и того же обряда большее количество раз. Он сыпал проклятиями на других языках, когда помогал готовить могилы.
Безликие, смеющиеся существа – так он их представлял – теперь с выражением одержимости на лице и недостатком смеха. Их рубиновые глаза расширялись и вспыхивали при каждом звуке. Шесть пальцев на руках дрожали, сжимались, были мучительно сведены. Теперь до них стало доходить. Теперь было слишком поздно.
Но в два или три дня… Шел третий день и гор нигде не было видно.
– Глэй, где горы? – обратился он к кашляющему человеку. – Где Италбар?
Глэй пожал плечами и указал вперед.
Солнце, гигантский желтый диск, был полон, но невидим с их тропинки. Его лучи пробивались сквозь звездовидную листву, но повсюду пропадали, и все пространство покрывала сырость или растущие грибки. Небольшие зверьки или огромные насекомые – он не знал какие – кидались в стороны от тропинки, крались за ними, верещали в кустах и передвигались по веткам. Крупные создания, которых он ожидал, никогда не появлялись, хотя и слышалось их шипение или посвистывание, или их лай, часто не так уж и далеко; и однажды звук чего-то огромного, продирающегося через лес, раздался рядом, почти на расстоянии вытянутой руки.
Он все это воспринимал с горькой иронией. Он шел, чтобы спасти жизнь и за эту попытку уже заплатил четырьмя. «Леди, ты была права.» – бормотал он, погружаясь в раздумья о своем сне.
Возможно, это произошло часом позже, Глэй свалился, задыхаясь от мучительного кашля, его нормальный оливковый цвет лица перешел в цвет листьев, нависших над ним. Хейдель двинулся в его сторону, опознав симптомы. Давая за несколько дней приготовленный препарат ему, возможно, удалось бы спасти человека. Но он потерпел неудачу, когда попытался с другими, потому что собственный его катарсис еще не был полным. Равновесия не существовало. В тот момент – когда он смотрел на первого из упавших – он знал, что не так много времени пройдет, и погибнут все девять. Он помог хорошенько устроить Глэя, спиной к стволу дерева, подложив под голову подушку, чтобы удобно было глотать воду. Бросил взгляд на свой хроно. Где-то от десяти минут до полутора часов, как он предполагал.
Он вздохнул и зажег сигару. Та имела отвратительный вкус. Влаге потребуется довольно много времени, прежде чем она пропитается, и ничего необычного не было в том, что грибки Клича ничего не могли сделать против никотина. Маленький зеленый холмик сигары моментально вспыхнул, испустив запах чем-то напоминающий запах серы.
Глэй посмотрел вверх, на него. Взгляд упрека, казалось, на мгновение привел его в чувство.
Вместо:
– Спасибо, Хейдель, – он произнес, – то что мы можем разделить с вами в этом случае, – и затем улыбнулся.
Хейдель повел бровью, смерть отобрала у него еще полчаса.
На этот раз, пока шло погребение, он не бормотал про себя молитву, а изучал лица четырех оставшихся. То же самое выражение. Они отправились вместе с ним, несмотря ни на что, с улыбкой. Затем ситуация изменилась, и они ее приняли. Это также не казалось и смирением. На потемневших лицах было выражение счастья. Еще, он мог бы сказать, что они знали. Каждый из них знал, что идет, чтобы умереть на подступах к Италбару.