Д-р Пелс снова вслушивался в скрипучий, записанный голос, большим пальцем руки подпирая челюсть, а костяшками остальных пальцев упираясь в щеку.
– Я – Может кто-то сказать, что ведет праведную жизнь? Я – Для этого нет всеобъемлющей гарантии. Совсем! Единственное обещание, что вселенная выполняет и сдерживает – смерть… Я – Кто скажет, что жизнь должна быть триумфом? Все происходящее говорит о противоположном? Все, что поднялось из первичной слизи, должно быть в конечном счете уничтожено! Каждое звено в великой цепи и являющееся привлекательным есть возмездие, которое разрушит ее! Жизнь, питающая сама себя сокрушится за счет мертвого! Почему? Почему нет? Я – …
– …Вы обвиняетесь. За существование. Загляните в себя и вы увидите истину… Посмотрите на камни пустыни! Они не плодятся, не питают ни злобы, ни желаний. Ни одна жизненная форма не может сравниться с кристаллическим совершенством. Я – …
– …Не говорите мне о несокрушимости жизни, о приспособляемости. На каждую адаптацию существует новый, темный ответ, и эхо рассеется. Только неподвижность священна. Отсутствие слуховых ощущений – пустой звук. Я – …
– …Боги ошиблись, произведя бездельников. Но вы виновны. В существовании. Этот угол мироздания осквернен! Из материала божественной требухи возникли лихорадки… Здесь ваша святость! Гарантия между тьмой и тьмой, позволяющая выбрать правильный курс. И все, что живет, с помощью болезни превратится в иное! Мы, питающие сами себя, уйдем! Теперь уже скоро, скоро… Я – …
– …Я – Братья! Завидуйте камню! Он не страдает! Радуйтесь незапятнанным воде и воздуху и скалам! Завидуйте кристаллу. Скоро все мы будем как они, совершенные тихие…
– Не просите прощения, но смирения – тогда вы ощутите силу, что приведет вас в восхитительный мир! Я – Я – Я – …
– Молитесь, плачьте, горите… Вот и все. Я – Иду… Иду!
Затем он поставил на повтор и резюмировал свое отношение. Беспокойство, он ощущал его, не то, подобное эффектам Вагнера, звуки музыки он свел до минимума. Но еще один раз…
– Как это поможет нам?.. – начал он и затем улыбнулся.
Это не реальная помощь. Но от этого он почувствовал себя лучше.
Тогда момент передышки.
Хейдель ван Химак продвигался по тропе, которая вела вверх, за скальный выступ. Помедлив у наивысшей точки, он оглянулся, посмотрел на пройденный затянутый туманом путь. Он моргнул и поскреб в бороде. Его смутные ощущения напряженности происходящего усилились. Что-то произошло. Он нагнулся, прислонившись к отполированной, как зеркало, скале и упокоил руки на посохе. Да, это было трудно выразить словами, но что-то переменилось в окружающем его мире. Это было нечто большее, чем предштормовое напряжение. Это уже производило такое впечатление, как если бы он был замечен кем-то, с кем еще не был готов к встрече.
«Она пытается мне что-то сообщить? – раздумывал он. – Может я должен подняться наверх и выяснить. Но это займет время, а я чувствую необходимость продвигаться вперед. Должен вылезти отсюда, перед тем как разразится шторм. Почему я оглядываюсь? Я…»
Он провел рукой по волосам, и зубами прошелся по нижней губе. Луч солнца пробился через разрыв в облаках и расцветил пелену над ним вспышками мгновенных танцующих призм. Глаза сверкали, лоб рассекли морщины, когда он наблюдал за ними, возможно около десяти секунд, затем все исчезло.
– Будь проклят! – проговорил он. – Кто бы он ни был…
Он ударил посохом по камню, пересек гребень горы и пошел по ведущей вниз тропе.
Охотясь, он взобрался вверх, по склону крутого каменного холма, сел на узкий выступ, вынул сигару, откусил кончик, зажег. Когда он вглядывался в равнину, порыв ветра смыл пелену, и на несколько мгновений она легла голая, открытая его взгляду. Ящерица, чья кожа воспроизводила переливающимися цветами демонстрацию мыльного пузыря, спустилась сверху и легла на том же выступе, раздвоенный язычок метал ярко-красные вспышки, желтые глаза остановились, не мигая, на его лице. Она коснулась желтые глаза остановились, не мигая, на его лице. Она коснулась его руки, и он ее погладил.