— По существу, да, — сказал Кубера.
— Они, похоже, решили, что слишком дорого производить подобные действия всякий раз, когда Наука поднимает свою опасную голову. В той битве с ними сражался народ, люди. Против Неба. А люди, в противовес богам, имеют семьи, связи, которые ослабляют, и к тому же они связаны обязанностью хранить в чистоте кармическую запись, если хотят нового рождения. И все-таки они сражались. Поэтому Небо в последние годы проявляло несколько большую терпимость. Поскольку такая ситуация реально существует, богам нечего терять. В сущности, они могли бы показать свою благосклонность, дать Акселерационизму благословляющий жест милосердия. Я думаю, они захотят сделать уступку, чтобы Ниррити не…
— Я хочу видеть, как падет Небо, — сказал Яма.
— Понятно. Я тоже. Но подумай хорошенько. При том, что ты дал человечеству за последние полстолетия, может ли Небо по-прежнему держать его в кабале? Небо почувствовало это в тот день в Кинсете. Еще одно-два поколения — и их власть над смертными пропадет. В этой битве с Ниррити они очень повредят себе, даже если победят. Дай им еще несколько лет клонящейся к упадку славы. С каждым годом они будут становиться все более бессильными. Они достигли своего пика. Теперь они идут под уклон.
Яма закурил.
— Ты хочешь, чтобы кто-нибудь убил за тебя Браму? — спросил Сэм.
Яма молчал, возбужденно затягиваясь. Затем сказал:
— Может быть. Не знаю. Не хочу думать об этом. Но, наверное, это все-таки так.
— Ты хотел бы получить мою гарантию, что Брама умрет?
— Нет! Если ты попробуешь это сделать, я тебя убью!
— Ты сам не знаешь, хочешь ли ты видеть Браму живым или мертвым. Видимо, твои любовь и ненависть равны. Ты состарился еще до молодости, Яма, и она была единственным существом, которое когда-нибудь занимало твое сердце. Я прав?
- Да.
— Значит, я ее могу отвечать за тебя, за твои личные проблемы, но ты сам должен отделить их от проблемы общей.
— Ладно, Сиддхарта. Я голосую за то, чтобы остановить Ниррити здесь, в Кейпуре, если Небо поддержит нас.
— У кого-нибудь есть возражения?
Все молчали.
— Тогда отправимся в Храм и потребуем связи.
Яма отбросил сигарету.
— Я не буду разговаривать с Брамой.
— Разговор поведу я, — сказал Сэм.
Или, пятая нота арфы, зазвенела в Саду Пурпурного Лотоса.
Когда Брама включил экран в своем Павильоне, он увидел мужчину в сине-зеленом тюрбане Уратхи.
— Где жрец? — спросил Брама.
— Лежит в стороне связанный. Я могу его притащить, если ты желаешь услышать одну-две молитвы…
— Кто ты такой, что носишь тюрбан Первого и входишь в Храм с оружием?
— У меня странное ощущение, что все это однажды происходило со мной, — ответил человек.
— Отвечай на мои вопросы!
— Хочешь ли ты, Госпожа, чтобы Ниррити остановили? Или отдашь ему все города по реке?
— Ты испытываешь терпение Неба, смертный. Ты не выйдешь из Храма живым.
— Твои угрозы смерти ничего не значат для главы Локапаласа, Кали.
— Локапаласа больше нет, и у них не было главы.
— Ты смотришь на него, Дурга.
— Яма? Это ты?
— Нет, но он здесь, со мной, а также Кришна и Кубера.
— Агни умер. Каждый новый Агни умирал после…
— Кинсета, я знаю, милая. Я не был членом первоначальной группы. Рилд не убил меня. Призрачная кошка, оставшаяся безымянной, хорошо поработала, но все-таки недостаточно хорошо. А теперь я вернулся обратно по Мосту Богов. Локапалас выбрал меня своим вождем. Мы будем защищать Кейпур и бить Ниррити, если Небо поможет нам.
— Сэм! Не может быть, чтобы это был ты!
— Тогда называй меня Калкином или Сиддхартой, Связывающим, Буддой, Митрейей, но все это — Сэм. Я пришел поклониться Трем и заключить сделку.
— Назови ее.
— Люди могут ужиться с Небом, но Ниррити — дело другое. Яма и Кубера доставили в город оружие. Мы можем укрепить город и создать хорошую защиту. Если Небо добавит свою мощь, Ниррити встретит в Кейперу свое падение. Мы это сделаем, если Небо санкционирует Акселера-ционизм, религиозную свободу и конец правления Богов Кармы.
— Не много ли, Сэм…
— Первые два условия требуют согласия на то, чтобы кое-что существовало и имело право на развитие; третье же произойдет независимо от того, нравится это тебе или нет, так что я даю тебе возможность проявить милосердие.
— Мне надо подумать…
— Даю тебе минуту. Я подожду. Если ты скажешь нет, мы удаляемся и позволяем Рэнфри взять город и разорить этот Храм. После того как он возьмет еще несколько городов, мы встретимся с ним. Здесь нас, конечно, не будет. Мы подождем, пока все кончится. Если ты к тому времени все еще будешь при исполнении обязанностей, у тебя уже не будет никакой возможности решать насчет условий, которые я только что тебе поставил. Если тебя не будет, мы, я думаю, сумеем взяться за Черного, помириться с ним и с теми, кто останется от его зомби. В любом, случае мы получаем, что хотим. Последний способ для нас даже легче.
— Ладно, договорились! Я немедленно соберу армию. Мы поедем вместе в эту последнюю битву. Калкин. Ниррити умрет в Кейпуре! Оставь кого-нибудь в помещении коммуникатора, чтобы мы могли быть в контакте.
— Я сделаю эту комнату своей штаб-квартирой.
— Теперь развяжи жреца и давай его сюда. Он получит несколько божественных приказов, а вскоре и божественное посещение.
— Хорошо, Брама.
— Сэм, подожди! После сражения, если мы останемся живы, я хотел бы поговорить с тобой… насчет общего культа.
— Ты хочешь стать буддистом!?
— Нет, снова женщиной…
— Для всего есть время и место; для этого сейчас нет ни того, ни другого.
— Когда настанет время, я буду здесь.
— Я сейчас дам тебе твоего жреца. Не выключай коммуникатор.
После падения Лананды Ниррити служил молебен в развалинах этого города, моля о победе над другими городами. Его сержанты медленно ударили в барабаны, и зомби упали на колени. Ниррити молился до тех пор, пока пот не покрыл его лицо как бы блестящей стеклянной маской и не проник внутрь его брони, которая умножала его силу. Только тогда он поднял лицо к небесам, посмотрел на Мост Богов и сказал:
— Аминь!
Когда Ниррити шел к Кейпуру, боги ждали.
Войска из Кильбара ждали, как и войска из Кейпура.
Ждали полубоги, герои и благородные. Ждали брамины высокого разряда, ждали многочисленные приверженцы Махасаматмана.
Ниррити посмотрел на заминированное поле, ведущее к городским стенам, и увидел у ворот четырех конных всадников — Локапаласов; рядом с ними на ветру развевалось знамя Неба.
Он опустил подзорную трубу и повернулся к Одьвиггу.
— Ты был прав. Интересно, Ганеша там, внутри?
— Скоро узнаем.
Ниррити продолжал движение вперед.
В этот день поле удерживал Бог Света. Клевреты Ниррити так и не вошли в Кейпур. Ганеша пал от меча Ольвигга, когда пытался нанести удар в спину Браме, сражавшемуся с Ниррити на холме. Затем Ольвигг упал, зажав живот, и пополз к скале.
Брама и Черный переглянулись, когда голова Ганеши покатилась вниз.
— Это он говорил мне о Кильбаре, — сказал Ниррити.
— Ему нужен был Кильбар, — сказал Брама, — который он хотел приобрести. Теперь я знаю почему.
И они снова бросились друг на друга.
Яма пришпорил коня на подъеме и неожиданно был засыпан песком и пылью. Он поднес к глазам край плаща и услышал над собой смех.
— Где теперь твой смертоносный взгляд, Яма-Дхарма?
— Ракша! — закричал Яма.
— Да. Это я, Тарака.
И Яма внезапно был окачен потоками воды; лошадь его встала на дыбы и опрокинулась на спину.
Яма вскочил на ноги с мечом в руках, когда крутящееся пламя приняло человеческую форму.
— Я смыл с тебя этот проклятый репеллент, Бог Смерти. Теперь я уничтожу тебя своими руками!