И, может быть, я просто не могу признать, что не только ради нее я опускаюсь на колени и раскидываю руки. Тени за спиной Зевса приобретают больше цвета и формы; другие девушки приближаются. Свет отражается в его глазах, слабая улыбка играет на его губах, и у меня пересыхает во рту. Я не единственная, кто влияет на его решение. Только не в таком месте, как это.
Я никогда в жизни так не вглядывалась в лицо мужчины, вот почему я замечаю перемену. Его улыбка становится резкой и жестокой, его идеальные зубы напоминают лезвие ножа.
Зевс опускает хлыст.
Оно глухо падает на пол, бесполезное без его силы.
—Тогда отпусти ее.
Я поднимаюсь на ноги, руки трясутся. Я победила, но… Я не. Это как золото дураков. Победа, скрывающая поражение. Или цена.
Я заплачу за это.
Вот почему он выглядит таким довольным.
Я расстегиваю наручники, удерживающие Саванну на кресте, и она падает, как сломанная кукла, прижимаясь к полу и снова заливаясь слезами. Что мне делать? Я ограничиваюсь тем, что кладу руку ей на плечо. Спрашивать, все ли с ней в порядке, бессмысленно; очевидно, что это не так.
Что бы я ни сделала, какую бы цену ни заплатила, это снова привело комнату в движение.
Кто-то вкладывает мне в руку холодную тряпку, и у меня нет времени спрашивать, откуда она взялась. В этом месте должна быть раковина. Здесь есть все, включая мстительного короля.
Еще больше девушек отваживаются выйти на свет, чтобы помочь мне перенести Саванну, которая жалобно плачет всю дорогу до кровати, а затем зарывается лицом в одеяло. Она плачет в одеяло, пока мы обрабатываем ее раны. Я притворяюсь, что не чувствую на себе взгляда Зевса. Я притворяюсь, что не чувствую приближения бури.
Глава 20
Зевс
Вся эта доброта - мерзость.
И Бриджит, его главарь.
Я не могу вынести того, как это проникает в меня, раздвигая ребра и впиваясь в мягкую плоть моего сердца. Это слабость в сочетании с вызовом, и это сочетание делает меня смертельно опасным.
Рея пытается придвинуться ко мне ближе, ее губы уже сложились во что-то, напоминающее отвлекающий маневр.
Слишком поздно.
Девушки в халатах разбегаются от кровати, когда я подхожу к Бриджит, некоторые из них пригибаются. Она не убегает. Она даже не удосуживается взглянуть на меня. Все ее внимание сосредоточено на Саванне, худшей из них всех.
Платье Бриджит перекручивается в моей ладони, и я притягиваю ее к себе.
— Подожди ... остановись...
Я не жду. Я не останавливаюсь. По пути из игровой комнаты и вверх по лестнице она умоляет еще громче. Один ее палец зацепился за ступеньки. Она бы умерла от перелома шеи, если бы не я и моя железная хватка за ее платье. Но платья недостаточно. Мне нужны ее волосы, и я получаю их на лестничной площадке. Бриджит издает обиженный звук, и если бы я не был сыном своего отца, это заставило бы меня бросить ее прямо сейчас и отступить.
К несчастью для нее, я - самое близкое, что когда-либо было у моего приемного отца к сыну. Гадес был его разочарованием. Я был заменой. И он создал меня по своему образу и подобию. Все меры предосторожности, которые я предпринял, чтобы держать эту часть себя под контролем, исчезли.
Это размножается, как раковая опухоль.
Забота.
К черту все.
Бриджит царапает мне руки, когда мы добираемся до моей комнаты, и это ничего не меняет. Какой смысл чувствовать такую легкую боль, когда остальная часть меня горит желанием? Единственное, что может вернуть меня к подобию равновесия, - это взять ее.
Всю ее.
Мольбы начинаются, когда я бросаю ее на кровать. Никто еще не приходил готовить, поэтому она падает лицом в смятые простыни и пытается уползти. Смех вырывается из меня. Затем ее платье. Такое мягкое платье. Такое мягкое тело. Платье расползается в моих руках, сопротивляясь прикосновению к ее коже. Натяжение ткани лучше виски. Это лучше денег. Разрушение - это способ почувствовать себя живым, не так ли?
Следующая Бриджит.
Она не может уйти, не склонившись над краем кровати, как сейчас. Она упирается носком ноги в матрас и старается изо всех сил, но я раздвигаю ее ноги и обхватываю рукой поясницу. Таким образом, она может сопротивляться сколько угодно.
И она действительно хочет.
Каскад —пожалуйста, не надо—, —пожалуйста, прекрати— и —ты причинил ей боль, ты ужасен - милая выдумка. Что сказала бы хорошая девушка в кардигане. Но мои пальцы между ее ног находят другое доказательство.
—Я ненавидела это,— выдыхает она.
—Ты такая милая лгунья,—говорю я ей. —Солги еще немного.— Я провожу пальцами по доказательству ее желания.
—Почему бы тебе не вышвырнуть ее вон?
—Вышвырнуть ее вон?— Я смеюсь, чтобы заглушить холод, сковывающий меня изнутри. Деметра каким-то образом добралась до Саванны, а это значит, что она в городе, а значит, она что-то замышляет. Лучше оставить Саванну здесь, чтобы использовать как приманку. —Она получила свое наказание. Она усвоила свой урок. Теперь твоя очередь. Позабавь меня еще немного.
— Нет...
Я засовываю в нее три пальца и извиваюсь, извлекая из нее звук, что-то среднее между хныканьем и криком, смешанный с чем-то грязным и вожделеющим. Ее влагалище крепко сжимает мои пальцы. Бриджит - законченная шлюха — она не хочет отпускать меня, пока не обескровит. Очевидно, она не знает, что это невозможно. Что мое разбитое сердце будет продолжать биться, что бы она или кто-либо другой с ним ни делал. Мои пальцы скользкие, когда я вытаскиваю их, и она мяукает, вцепившись руками в одеяло.
Ее тело воюет само с собой, и на мгновение я улавливаю это. Покачивание ее бедер. Шарканье пальцев ног по полу. Блеск между ее ног.
— О, нет, — шепчет она, сжимая мои пальцы. - О, нет. - Я поглаживаю шершавый участок внутри, что превращает ее слова в смущенный стон.
Я не брошу ее на пол; я не продам ее на аукционе, пока не сломаю ту ее часть, которая заставляла ее помогать собственному врагу. Пока она не узнает, что значит быть безжалостной. Пока она не подаст пример. Я возьму от нее все. Предвкушение вспыхивает в моей груди, серия огней включается и выключается, пока не ослепит.
Она замирает от моего прикосновения к ее заднице, ее голова приподнимается над одеялом, рот открыт.