Что означает, что Бриджит действительно в опасности.
Тогда я - всего лишь движение. Я лишь мельком замечаю разбитое сердце на лице Саванны, когда прохожу мимо нее. В коридоре я почти сталкиваюсь с Реей, которая бросает один взгляд на мое лицо и убирается с дороги. Ее шаги затихают позади меня. Она может справиться с Саванной.
С черного хода есть только один выход — во всяком случае, один из общедоступных. Открытый конец переулка. Парадоксальным образом парадный вход находится ближе всего к нему. Летняя жара - мерцающая стена, когда я распахиваю дверь и убегаю.
Она кричит.
Не высокий, полный ужаса крик того, кого тащат навстречу смерти, а яростный крик того, кого тащат навстречу судьбе худшей, чем смерть. Это эхом отдается в моих ушах вместе с призраками других криков. Ближе к концу у меня это получалось лучше. Шума было не так уж много. Теперь самый громкий звук - это мое собственное сердце, бьющееся у меня в ушах.
Я заворачиваю за угол, и в поле зрения появляется машина. Мужчина стоит перед ним, засунув руки в карманы, как будто наблюдает за спортивным состязанием. На мероприятии изображена Бриджит, которую двое мужчин тащат к машине.
Ей приходится нелегко.
Я горжусь ею.
И потом, я слишком занят оценкой ситуации, чтобы что-то чувствовать.
Кем бы ни был этот человек — я предполагаю, что это ее отец, — он привел с собой не просто двоих мужчин, он привел четверых. И у него тоже есть кто-то внутри Олимпа. С этим я разберусь позже. Сейчас, есть лишь Бриджит.
Ее отец безразлично смотрит на меня, когда я прохожу мимо него, мой кулак замахивается на лицо первого мужчины. У второго есть время среагировать. Он тянется к своему поясу. Бриджит отскакивает в сторону, убегая в затененную часть переулка. Это будет бесполезно, если я не уложу всех этих людей, и быстро.
Я ломаю одну руку. Мужчина кричит, а затем чья-то рука хватает меня за воротник куртки. Он перелетает через мою голову и падает на землю, где я бью его ногой по голове.
Остаются еще трое.
Отец проходит мимо меня, и я бы убил его, если бы не двое других, которые выбрались из своего фургона и помчались навстречу опасности, не заботясь ни о чем на свете. Я возвращаю им эту заботу одному за другим. Еще один сломанный нос. Сломанное колено.
Я хочу убить их.
Я так сильно хочу их убить
Не убивать их, это так расстраивает. Но если я это сделаю, то возникнет эффект домино. Вечеринка состоится через несколько часов. Деньги перейдут из рук в руки по всему моему бизнесу. Будут заключаться сделки. Все это будет проще, если не будет тел, которые нужно перемещать, прикрывать. Если я убью пятерых человек прямо сейчас, то это будет темой для разговора сегодня вечером. Я могу купить вынос их тел из моего переулка. Гораздо труднее купить молчание.
Пятеро мужчин.
Я оборачиваюсь и вижу, что отец Бриджит ведет ее ко мне, ее рука заломлена за спину. При виде того, как он прикасается к ней — кто бы то ни было прикасался к ней — у меня сжимается грудь и сжимаются кулаки. Может быть, я убью их всех. Но еще несколько шагов я наблюдаю за ним.
С отцом Бриджит что-то глубоко не так.
Во-первых, он, кажется, не замечает, что я здесь.
Я.
Самый высокий человек в переулке, и тот, от которого четверо мужчин либо ползут, либо ковыляют прочь.
Отец Бриджит пытается обойти меня.
Что за черт?
Я хватаю его за рубашку и притягиваю к себе, одной рукой разжимая его хватку.
—Куда, по-твоему, ты направляешься с моей собственностью?
Он смотрит на меня дикими глазами и хихикает.
—Твоя собственность? Это моя собственная дочь. Она помолвлена. Это официальный контракт. Подписи были подписаны, и в конце концов все будут так счастливы.
—Она расторгла свой контракт. Единственный, который все еще в силе, - это контракт со мной. Если ты продолжишь, мне придется вмешаться. Конечно, ты понимаешь.
Он снова тянется к ее руке. Бриджит отступает к стене. Что она делает? Стена ее не спасет. Я хватаю запястье ее отца и сжимаю, пока он не начинает задыхаться.
— Бриджит, — подсказываю я.
— Да?
— Ты хочешь, чтобы я убил твоего отца? — На самом деле это зависит не от нее. Все, что происходит сейчас, зависит от меня. Но это похоже на обычную вежливость. —Я даю тебе еще один выбор. Делай это быстро.
Удар.
—Не сейчас,— говорит она.
Вместо этого я ломаю ему нос.
Руки ее отца взлетают к лицу, и я швыряю его к машине.
—Убирайся нахуй отсюда.—Один из его людей уже добрался до машины и открыл дверцу. Другой поднимается на ноги и идет за своим лидером, который слишком занят, зажимая нос, чтобы смотреть, куда идет. Они запихивают его на заднее сиденье машины и уезжают.
Все это неправильно; что-то не так, но я не могу решить, что именно. Слишком много перемен. Деметра явно разгуливает по городу. Моя сестра опасна, когда не хочет мести, а она хочет ее сейчас — без вопросов. Против меня. Против Гадеса. Недавние события свели ее с ума. Отец Бриджит, которого так легко сломить. И дядя. Почему он до сих пор ничего не предпринял? Он должен знать, что она здесь.
Бриджит издает обиженный звук, и все это растворяется в белом шуме.
Она все еще стоит, прислонившись спиной к стене, с непроницаемым лицом.
Я жду, что она упадет.
Но она не падает.
Она смотрит прямо перед собой, не двигаясь, если не считать крошечного кружочка, сложенного указательным пальцем против большого. Здесь, на фоне высоты моего здания, она выглядит меньше, чем когда-либо. Маленькие предметы тоже могут быть опасны. Например, фугасы. Или ручные гранаты. В этой уже выдернута чека.
Налетает ветерок, отбрасывая пряди волос медового цвета на ее лицо. Я медленно подхожу к ней. Она не поднимает на меня глаз, пока моя тень не падает на нее, закрывая то, что осталось от заката. Я не собираюсь портить товар сейчас, когда осталось не так много времени до того, как все начнут прибывать. Это то, что я говорю себе.
Глаза Бриджит следят за моей рукой, когда я поднимаю ее, чтобы убрать волосы с ее лица.
—Милая.
Она сглатывает, затем прочищает горло.
—Да?