—Заходи внутрь.
Глава 23
Бриджит
Сначала Зевс достает свой телефон, набирает номер и орет в него как одержимый. Слова наскакивают одно на другое. Трудно сосредоточиться. Я так понимаю, это начальник полиции, и этот человек должен был что-то сделать, но не сделал. Я слышу —ты, ублюдок—, и —если ты когда-нибудь—,и—сегодня вечером—. Золото в его глазах темнеет. Он запускает руку в свои выгоревшие на солнце волосы. Его губы кривятся от гнева.
Потом лифт.
Гостиная его апартаментов.
Холл.
Спальня.
И огромная ванна.
Он сажает меня на край и включает воду. Этот звук — да. Это хороший звук. Это звук пустоты. Это звук, который заглушает все остальное. Он знает, что я делала это поздно ночью, чтобы заглушить голос моего дяди в доме? Он знает? Я пытаюсь вырваться из этого, что бы это ни было. Не получается. Дело в том, что я не ожидала, что мой отец когда-нибудь снова прикоснется ко мне. Я была готова променять все остальное, зная, что он никогда больше не прикоснется ко мне. И он прикоснулся.
У меня мурашки по коже.
Зевс ходит по ванной, собирая вещи, звук его шагов приглушен водой. Легкое прикосновение к моему плечу заставляет меня встать, а затем — еще легче — я снимаю одежду. Халат, в котором я ходила в спа. Майка, которая на мне под ней. Лифчик, трусики. Несколько дней назад я, возможно, была бы шокирована всем этим, оказавшись перед ним обнаженной. Теперь ... ничего. Настоящий ужас был снаружи. Отключись от этого, отключись.
Он заталкивает меня в ванну.
Горячая вода - первое, что преодолевает барьер между мной и миром. Вода не так уж плоха. Она достаточно горячая, чтобы растворить это прикосновение. Зевс заменяет ее другими. Мягкой тканью обтирают мои плечи и спину. Он проводит ею аккуратными кругами по обеим рукам, уделяя особое внимание отметинам на запястьях. По моим ногам. Между ног. По голеням. Мои ноги. Снова льется вода, и я не сплю, не совсем — я откинулась назад. В его объятиях, одна рука в моих волосах, он втирает в них шампунь, затем кондиционер, затем смывает их.
Он все еще моет, когда я, наконец, открываю глаза и вижу.
Но его взгляд направлен не на меня. Он смотрит в окно за ванной. С таким же успехом он мог бы быть за миллион миль отсюда.
Интересно, где он.
Я продолжаю гадать, пока он заворачивает меня в толстое белое полотенце и проводит расческой по моим волосам. В спальне меня ждет аккуратная стопка одежды. Кто-то, должно быть, принес их. Нижнее белье и ночную рубашку. Он одевает меня тщательно, умело, а затем поднимает на руки.
На минуту я оказываюсь именно там, где хочу быть. Так или иначе, я всегда хотела этого, даже до того, как узнала об этом. Его сердцебиение сильное и ровное, и от него так приятно пахнет.
Это длится недолго.
Зевс укладывает меня в свою огромную кровать, аккуратную и чистую, подушки сложены друг на друга, как в модном отеле. Он туго натягивает одеяло на мои ноги и подотыкает его, затем садится рядом со мной.
Чувства витают в воздухе.
Мои - крушение поезда. Я не знаю, какие у него.
Отвлечение, может быть. Его глаза останавливаются на мне, но они не сфокусированы.
Я протягиваю руку и касаюсь его лица.
У него сильное лицо. Я имею в виду его кости. Они остро подстрижены, и дыхание, срывающееся с его полных губ, похоже на короткий вздох. Я не знаю, что я делаю, но это кажется правильным. Некоторые вещи кажутся правильными, но это не так. Мне все равно, что это.
Зевс берет мою руку и кладет ее обратно мне на колени. Мне больше нравится, когда он наклоняется ближе, потому что тогда я вижу только его. Здесь нет королевских апартаментов в борделе, или заката на задворках, или чего-то еще. Его губы касаются моего уха.
— Оставайся здесь.
Затем он уходит.
Проходит много времени, прежде чем я могу вернуться к реальности. Мне требуется вся моя сила воли, чтобы откинуть одеяло и встать с кровати.
Я не знаю, что я ищу, когда захожу в его шкаф, но как только я оказываюсь там, это становится очевидным — картины.
Там женщина с краской на теле и решительным выражением лица. Но есть и другие. Картина под названием "Одержимость" - первая в ряду из девяти картин. Она справа внизу. Аккуратный квадратик в аккуратном шкафу Зевса.
Они великолепны.
И они более загадочны, чем все, что я видел здесь.
Что за человек прячет картины в своем шкафу? И такие картины, как эта? Каждая из них - маленький шедевр. И я понятия не имею, что у них общего.
Второе, рядом с "Обладанием", изображает мужчину, глаза которого почти черные. Было бы легко увлечься ими, если бы у человека хватило смелости взглянуть. Даже задержавшись на картине, я чувствую, что он оглядывается назад. Тень у его ног могла быть частью пейзажа, или — это собака? На бирке в углу картины написано "Как отец".
"Как отец". "Как сын", вот как это звучит. Волосы у меня на затылке встают дыбом. Я никогда раньше не видела изображения Аида. Но название картины — оно должно что-то значить.
Рядом с Аидом сцена в голубых тонах. Сначала я думаю, что это всего лишь оттенки синего, но затем изображение превращается в мужчину, плавающего в бесконечном океане. Плывет или тонет? Он выглядит умиротворенным.
—Ты должна перестать приходить сюда.
Голос Реи приковывает меня к месту.
—Я знаю,— говорю я ей. И я так и сделаю. После сегодняшнего вечера у меня не будет выбора. Она стоит в дверях шкафа с платьем, перекинутым через руку. — Это для меня?
— Да. — Она поджимает губы. —Все остальные на вечеринке. Ты тоже должна быть там.
Безумная надежда обретает крылья. Она имеет в виду, что я должна быть там ради Зевса? Я не могу придумать, как задать этот вопрос, а Рея оживленно рассказывает о том, зачем она пришла сюда. Мы покидаем спальню Зевса и возвращаемся в спа-салон, который пуст, стулья ждут. Рея раздувает мои волосы и накладывает облако макияжа, от которого я становлюсь в сто раз красивее, чем когда-либо была. Затем она натягивает платье мне через голову.
Оно легкое, из тонкой паутинки, которая создает иллюзию, что оно прозрачное. На самом деле мое тело прикрыто. Это приглашение.
Поддразнивание.
—Вот.—Она еще раз оглядывает меня с ног до головы. —Ты прекрасна.—В ее голосе звучит почти сожаление. Рея наклоняется, чтобы поцеловать меня в щеку. —Ты готова