Как ни мало волновало Алексу искусство, галерея была ее творением, так же, как дискотека и ресторан Саймона, ибо в этих случаях Саймон тоже препоручал ей большинство деталей. Ее задачей было решать проблемы, которыми Саймон не желал утруждаться, пока он был занят тем, что изыскивал новые и все более блистательные способы выкачивать у людей деньги – хотя сам всегда полагал себя дилером от искусства. Более того – она отлично с этим справлялась, что признавал и Саймон. Она удивилась, обнаружив, как быстро учится, как схватывает подробности, и была благодарна Саймону за то, что он дал ей возможность совершить это открытие. Она обучилась художественному бизнесу так же быстро, как освоилась в других предприятиях Саймона, и они составляли ее главный интерес, хотя и принадлежали ему. Без малейшего увлечения искусством, Саймон наслаждался положением арт-дилера, что приносило ему определенный вес в обществе в той же мере, как и немалый барыш.
Эту сторону дела он четко оставил за собой. Он закончил одну из тех школ в Швейцарии, что обслуживают международных богачей, и оттуда приволок, похоже, бесконечную череду юных нефтяных шейхов, желавших инвестировать кинопроизводство, наследников греческих флотилий, жаждавших владеть долей в модной нью-йоркской дискотеке, детей ливанских торговцев оружием, которых вообще не волновало, во что вкладывать деньги, лишь бы это делалось в Нью-Йорке.
У однокашников Саймона не было желания делать деньги – денег у них и так было сверх меры, искали же они сферы деятельности, более возбуждающей, чем нефтяные танкеры, швейцарские банки или тяжелая индустрия, инвестиций, которые привели бы их на светские приемы и дали шансы знакомиться с красивыми девушками при благоприятных обстоятельствах. Деньги, вытягиваемые у них Саймоном, не были, по их понятиям "серьезными" – они инвестировали его авантюры для развлечения, или, чтобы доказать женам и любовницам, что на самом деле они вовсе не такие уж тупые ребята. Они были наименее требовательными вкладчиками.
Саймон составлял список приглашенных сравнительно осторожно – в этой области, по крайней мере, его взгляды были вполне определенны. Его инвесторы желали встречаться со знаменитостями, ему же нужно было привлечь тех людей, что могли действительно купить картины Бальдура. Это была деликатная задача – соблюсти точные пропорции, смешивая деньги и славу, и Саймон провел с Алексой целый вечер, неустанно сверяясь с мощной стопкой глянцевых журналов, выуживая имена, которые она потом записывала.
– Баронесса Тиссен, если она в городе. Лео Лерман, конечно. Лиз Смит. Несколько хорошеньких девушек…
– Каких?
– Ради Бога, Алеса, л ю б ы х хорошеньких девушек, при условии, что они прилично одеваются. Однако не Кики Лобанос.
– Почему нет? Где ты найдешь более хорошенькую?
– Мне нужны свежие лица, а не обглодки с приемов Джорджа Вейденфилда. Бенуа де Монтекристо, естественно. Генри Гельдцалер, Томас Ховинг – весь художественный истеблишмент – если ты сможешь заполучить одного, явятся и все другие, из страха что-нибудь пропустить. Джеки Онассис[13]?
– Я уже пыталась. Ее секретарша сказала, что она не приедет.
– Позвони еще раз. Скажи, что Бальдур ищет издателя, и не хочет говорить ни с кем, пока не повидается с ней! Грета Гарбо?
– Я думала, она нигде не бывает, разве нет? -Попытайся, п о п ы т а й с я! Ага, Артур Баннермэн! Пригласи его.
– Саймон, Гарбо – это более реально. С чего ты взял, будто Артура Баннермэна заинтересует открытие выставки Бальдура?
– Сколько раз тебе повторять? "Вернисаж", а не "открытие". Баннермэн – крупный коллекционер.
– Да, но я не думаю, что он выходит в свет. Ты уверен, что не имеешь в виду Р о б е р т а Баннермэна? Того, который недавно развелся?
– Роберт Баннермэн совсем не интересуется искусством. Я его знаю. – Он сделал паузу. – Баннермэны, – сказал он, прикрыв глаза, словно испытывал экстаз от самого звука имени. – Боже мой, что за семья, если вдуматься! Сплошные деньги. Кто-то мне рассказывал, что Ховинга однажды посетила идея устроить в Метрополитен Музее специальную выставку сокровищ Баннермэнов – можешь себе представить, какими шедеврами они владеют, – но, когда он предложил это Артуру Баннермэну, тот только покачал головой и произнес: "Нет, не думаю, что матери это понравиться". – Он рассмеялся. – Знаешь, как много у них денег?