— Скажите, — Софья заговорил внезапно, а её высокий голос наполнился любопытством. — Ренос такой?
Арон, будто облитый ледяной водой, вернулся из своих мыслей в реальность. Он присмотрелся к картине, размышляя над вопросом Софьи. На картине не было ничего необычного. Всего лишь изображение Реноса в легкой интерпретации Арона. На холсте город выглядел по-другому: узкие каменные улицы были засажены высокими деревьями и густыми кустами, а ранее утро изображалось солнечным, что в действительности было совершенной редкостью. Разница была и в том, что на картину не попали гвардейцы и стены зданий были изображены не в реальных сереющих оттенках, а в ярких живых красках. Эта картина таила в себе и все секреты столицы: она была идеализировна, совершенна и без грязи. Ренос был не такой как на его картине и Арон хорошо это осознавал. Уж слишком большими были различия меж картиной и реальностью и все же Арон не осмелился озвучить очевидное:
— Думаю, я изобразил Ренос во всей красе. Только так, — Арон скосил глаза на картину, — может выглядеть по-настоящему райское место. Мне не доводилось видеть города чудесней чем Ренос.
— И много городов вы видели? — поинтересовался Мэр.
— Помимо Реноса доводилось мне видеть еще одно место далекое от рая. Оттуда я родом, — пояснил Арон с легким налетом ностальгии.
— Так значит вы не местный, — протянула Софья утверждающе. Она улыбнулась лишь краями полных губ и чем был вызван этот внезапный порыв Арон понять не мог.
— Только если говорить о физическом аспекте, с первого дня как я услышал о Реносе, душа моя начала рваться в этот край. Понимаю, звучит избито, но кажется, я должен был быть здесь с самого первого дня моей жизни.
На лице Мэра отобразилось довольство, словно то, что говорил Арон приносило ему невероятное удовольствие. Оно у него было сдержанным и все же одобрение слов художника тонкой нитью проходила в слегка изогнутой улыбке и прищуренном изучающем взгляде.
— И сколько же вы уже здесь проживаете, Арон? — поинтересовалась Софья.
— Семь лет.
Семь лет — долгий срок. Арон отчетливо помнит, как сидел в поезде направляющимся в Ренос и мечтал о том, что покорит творческие вершины. Художник тогда был совсем юн, всего-то двадцать один год ему было, когда он решил изменить свою жизнь. Мать дала несколько сотен для жизни на первое время, тайком сунув их в носки на дне чемодана, чтобы отец не видел. Отец решение сына не поддержал и оттого Арон уехал из родного дома с тяжелым грузом на сердце. Арон оставил семью, бросил работу и отправился в неизвестность. Даже спустя семь лет он вспоминание родные края, семью и тот тяжелый груз, который ему приходится тащить на своей спине до конца своей жизни.
Как сейчас Арон помнит свой переезд. Все живыми красками отображалось в его мыслях, словно долгих семи лет и не было.
Это был конец лета. По железной дороге, служащей границей между Северным и Южным лесами, неспешно двигался поезд. Он как муравей затерялся в густом низком тумане, покрывшем своей влагой все вокруг. Пустующие рейсы заросли темной травой по обочине и превратились в совсем тоненькую линию едва ли заметную на фоне высоких сизых сосен.
Транспорт продолжал двигаться неспешно, покидая окружную местность и сворачивая прямиком в глубь Северного леса. Арон внимательно следит за сменявшимися видами за толстым стеклом большого окна. Ему всё в новинку: впервые он получил возможность выехать из родного маленького городка Тайго. Арон смотрел на высокие деревья, пытаясь детально отпечатать их в своей памяти. Эти сосны, в его сознании отображаться невероятным величием и ему хотелось побыстрее перенести эти образы на холст. Едва ли ему удастся передать величие природы, но он максимально приблизит свою картину к истине.
В вагоне поезда людей было немного: он, старая женщина в большой шляпе и компания мужчин, ведущих громкие разговоры.
Долгий путь закончился, когда поезд проехал на поляну, укрытую густой, острой травой посредине леса и не набирая скорости начал миновать серые высокие многоэтажки. Черта между началом города и поляной была такой резкой, что Арон не сразу понял, что Ренос оказался совсем близко.