Скупщик внимательно оглядел небольшую комнату, пытаясь понять, как могла проникнуть в нее и исчезнуть девушка. Только в узкое отверстие наверху, через которое в помещение проникал воздух. Для этого нужно обладать поистине змеиной гибкостью и иметь сильные руки и ноги, что у девчонки было.
Шеду хмыкнул, присев на край ложа.
Он чувствовал облегченье от того, что в пропаже анха виновата Незер, а не воля кого-то из богов. Девчонка-воровка ловко похитила то, что сама же и принесла. А не было ли это задумано с самого начала? Тогда кто ей помогал?
Сену бессмысленно проделывать такой трюк – направлять к нему девчонку, чтобы потом красть, ведь обменивать анх на золото все равно придется у Шеду. А вот скульптор другое дело.
– Как, ты говоришь, он сказал? Девчонка продала анх за бесценок, а Менес должен утром отдать его заказчику?
Гист осторожно закивал, он пока не понимал ход мыслей хозяина. Даже увидев, как тот старательно прячет что-то в белую ткань, не догадался, что это волос.
Шеду задумался, у него было два пути: немедленно разыскать девчонку и скульптора и потребовать анх обратно или… Конечно, плохо, что такая ценность пропала, за него можно бы получить благосклонность Сета, но связываться с богом тьмы опасно, недолго пострадать. А вот разоблачив девчонку, можно заставить ее отработать свою вину.
Скупщик довольно засопел, а его слуга с изумлением наблюдал, как у хозяина снова вздыбилось схенти.
– Завтра утром поищем девчонку.
«Далась ему эта красотка!» – удивился Гист, но вслух ничего не сказал.
– А сейчас пора спать. – Уже у выхода из своего тайного жилища Шеду милостиво объяснил слуге: – Это она украла анх. Ее волос остался на месте.
– А… – наконец понял, в чем дело, Гист.
Он помог Шеду приготовиться ко сну, продолжая удивляться возбуждению, охватившему чиновника-скупщика.
А Шеду и впрямь оказалось не до сна, невольно придумывал, как девчонка будет заглаживать свою вину. Сцены одна другой заманчивей вставали перед глазами, с каждой минутой становясь все горячей.
Незадолго до рассвета измученный собственным возбуждением Шеду прошел в комнату жены. Нефер была изумлена горячностью и напором мужа, но не противилась. Визиты Шеду случались так редко, как только ему позволяли правила приличия. На сей раз супругу оказалось наплевать на внешность жены и даже то, что ее лицо оказалось смазанным каким-то противным липким средством для осветления кожи. Правда, надолго Шеду не остался, едва сбросив напряжение, возникшее при мысли о девчонке, удалился к себе, ничего не объясняя.
Так и не спали все трое – Шеду от возбуждения, Менес из-за мыслей о Незер и ревности, а сама Незер…
Незер тоже не могла заснуть, но она в отличие от Менеса ничуть не переживала из-за существования какого-то пусть даже самого талантливого на свете Нармера. Юноша ее не интересовал, тем более утром предстояло отправиться в Шедет, а оттуда… Кто знает, вернется ли она вообще?
Не в силах не только спать, но и лежать, девушка оделась и вышла из своей каморки.
Ноги сами несли ее к мастерской Менеса. Сквозь закрывающую вход тонкую циновку был виден свет – скульптор не спал.
«Не стоит этого делать!» – объявила себе Незер и… взялась за край циновки входа в его жилище.
Менес был один, он что-то лепил. Стоило Незер бросить взгляд на женскую фигурку из глины, так похожую на нее саму, как к щекам невольно прилила кровь – глиняная Незер стояла на четвереньках в очень характерной позе. Скульптор смутился, но фигурку не смял.
– Ты один? А где твой талантливый ученик?
– Нармер ушел к себе. Я один.
Менес не был настоящим отшельником, как могло показаться. В мастерской скульптора нередко неделями жили красивые женщины, многие являлись его моделями, которые совсем не прочь продолжить знакомство после позирования. Он щедро платил и за позирование, и за любовь, но ставил непременное условие: не рожать детей. Вовсе не потому, что не любил малышей, просто считал, что никто не должен жить без отца, как жил он сам. Рождение ребенка у любой из красоток для него означало создание семьи, а этого Менес вовсе не желал делать с доступными женщинами.
Девушка стояла совсем близко, он ловил запах ее волос – не пыльного парика, а живых блестящих волос, запах кожи. Незер чувствовала захлестывающее Менеса желание.
– Ты вернул анх?
– Да, – голос скульптора хрипл от возбуждения. Спокойствие давалось ему с трудом.
– И спас мою задницу? – усмехнулась девушка.
– Да.
– Тогда можешь ею воспользоваться.