— Согласен.
— Поезда туда ходят?
— Ходят. Можем завтра с утра выехать. А можем и на ночной успеть.
— А если на ночной, то, во сколько на месте будем по твоим подсчётам?
— Если повезёт с местным транспортом, то — в пять утра будем в Интернате.
— Тогда в путь.
— Как скажете.
…
В поезде мы были одни на весь вагон, и я немного поспал, но сны всё так же не приходили. Теперь мне неоткуда было получить ни утешения, ни надежды. Чуть ближе к концу поездки в двери вагона ворвалась какая-то молодёжная банда в балаклавах и разбудила меня с Артуром своими воплями: «Ета грабление!». Двое парней потрясали маленькими пистолетиками, а девица держала в руках баллончик с распылителем и вела себя довольно нервно. Тут я увидел целое представление в исполнении ботов и только теперь понял, на что они способны. Их проекции стали двигаться по вагону с невероятной скоростью и моментально оказались за спинами испуганных ребят. Те развернулись и стали палить без остановки. А девушка закричала и нажала на распылитель. Но вместо Верховцева, который, казалось, стоял прямо перед ней, жидкость попала на двери вагона за ним, и те стали плавиться. Через секунду проекции исчезли, и я даже мельком заметил реальных ботов, стоявших в это время между мной и бандой. Они — то не могли быстро двигаться и просто отвлекли внимание своими проекциями. А пока молодёжь сражалась с призраками — боты просто подошли к ним и ловкими приёмами обездвижили. Когда банда попадала на пол, проекции снова заняли своё место, хотя я тогда подумал, что никогда в точности не знал — всегда ли они это место занимали или дурили меня, как им было удобно.
В Твери было всё ещё более запущено, чем в Москве. Грязный вокзал местами вонял мочой. Снег не убирали, люди расчищали собственноручно метровые сугробы. Дороги на магнитах не работали. Процветал колёсный транспорт на самых разных видах топлива, имели хождение живые деньги и натуральный обмен. Была ещё ночь, когда мы вышли из поезда.
Пока мы с Артуром пили чай в привокзальном ресторане с клетчатыми клеёнками на столах, Верховцев искал тёплую одежду для меня и мальчика, а также транспорт, который мог бы доставить нас до Интерната. Когда его только открывали, наша команда долетала сюда на самолёте, предоставленном правительством. Это был шикарный серебристый сверхзвуковой самолёт, очень похожий на стелс. Но это было тогда…
Теперь же предстояло найти машину, которая бы доставила нас туда из самой Твери по заснеженным просёлочным дорогам. В итоге бот нашёл внедорожник-фургон KIA полувековой давности на обычном дизельном топливе и оплатил водителю дорогу туда и обратно. Как рассказывал тот по дороге, сейчас эти раритеты были в большой цене. Их доставали из музеев, со старых складов, из автопарков коллекционеров. Я подумал, кутаясь в овечий тулуп, что вполне возможно, после катастрофы цена возрастёт ещё больше… почему-то вспомнился фильм «Грязный Гарри»… только тут скорее подходило название «Снежный Григорий». Я снова где-то подхватил простуду и чихал чуть ли не каждые пять минут.
Когда мы приехали, солнце ещё не встало. Поначалу нам долго не открывали двери из-за недоверия, потом, поняв, кто я, жутко заистерили, запричитали испуганными голосами, но всё равно не торопились открывать, видимо, собирая всё начальство, наводя порядок. Наконец, когда я уже начал замерзать, двери отворились — тяжёлые, массивные, как все двери в этих загонах. По идее они должны были защищать обитателей от мародёров в последние дни существования цивилизации. За дверьми нас ожидала целая толпа нянечек и воспитателей, с заспанными глазами, со всклокоченными волосами… В основном, хорошие люди, как мне показалось по лицам. Я зашёл внутрь с Артуром и со всей своей свитой ботов — Верховцев и трое охранников.
Проходя мимо склонённых в поклоне сотрудников, я старался найти знакомые черты, но никого не узнавал. И только, когда уже прошёл мимо, ОНА сама меня позвала:
— Прива.
Я обернулся и разглядел её, стоящую во втором ряду за спинами других. Сирену было совсем не узнать. Время никого из нас не пощадило. Но она, казалось, нарочно перестала следить за своей внешностью и была похожа на оборванку-монашку — собранные в пучок волосы неопределённого цвета, ненакрашенное лицо, взгляд полный чувства вины и страха, какая-то мешковина вместо платья…
— Привет, Сирена… — я постарался сказать это как можно мягче. — Так! Кто у вас тут главный?
Из-за спин вышел грузный мужчина с бакенбардами.