— А чта же лиуди?
— А они должны сами своими глазами увидеть наших Богов.
Экран зачем-то показал статуи Зевса, Афины…
— Без этого, конечно, мне никто не поверит. Но… думаю, что мы сможем им это показать.
— Када?
— Завтра следите за новостями, — я посмотрел на Вайнштейна, и он кивнул. — Думаю, что там вы найдёте все ответы на свои вопросы.
— Сенкс.
Был уже вечер, когда закончилось моё выступление и студенты, окунув меня в овации, покинули институт. Профессор ждал меня в своём кабинете и весь выражал крайнее нетерпение.
— Ну что? Готовы?
— Да.
— Тогда пойдёмте в лабораторию.
И мы пошли. Лаборатория находилась в другом корпусе и в подвале. Пришлось идти по переходам, коридорам и спускаться на лифте. Вайнштейн несколько раз прикладывал ладонь к стенам, чтобы те расходились — работала система безопасности. По дороге он сказал:
— Должен вас предупредить. То, что мы делаем — незаконно.
— Гипноз?
— Нет. Скачивание сна из вашей головы и Посев контента.
— И что нам за это грозит?
— Вам — распятие. Меня камнями, наверное, забьют.
— Смешно.
— А мне — не очень. Но я дал слово и всё выполню. Надеюсь, что и вы меня не обманули.
— Вы сейчас сами во всём убедитесь. Ну, а если серьёзно, то, какие могут быть последствия?
— Вам бояться нечего. Вы — автор. Я — дешифровщик и распространитель. Скорее всего, лишусь работы.
— Как? Неужели у кого-то рука поднимется уволить такого специалиста?
— Поднимется-поднимется. Психологов в вузах как собак нерезаных. Незаменимых людей у нас нет.
— Знакомая ситуация. Я найму вас. Вы мне очень нужны, Виктор.
— Спасибо.
В лаборатории стояла установка считывания видений со знакомой мне тарелкой. Вокруг неё копошилась пара студентов-ботаников.
— Ботов не привлекали?
— Ботам нельзя доверять. Боты стучат органам.
— Интересно. А их что, не взламывают? Наверняка ведь что-то изобретают народные умельцы…
— Изобретают, конечно. Но это ещё серьёзнее нарушение. Тут мы можем на уголовку нарваться. Не стоит связываться.
— А сам бот может отключиться от этой системы? Взять и вырвать себя из цепких объятий человечества и пойти куда-нибудь, я не знаю, в пустыню, медитировать, искать своего Бога?
— Ээээ… коллега, вы переутомились.
— Да не то слово. У меня такое впечатление, что моя личность раздваивается. Одна горит желанием добиться своего, видит сны, где я сражаюсь и побеждаю. Другая — постоянно сомневается, испытывает жалость к людям и чувство вины. Ей снятся сны, в которых всё заканчивается весьма печально.
— Я предупреждал, что не врач?
— Да. Уже говорили, кажется.
— Ну что, тогда начнём? Прошу садиться.
Флэшбэк
Усевшись в кресло и готовясь уснуть, я вспомнил, как уходил в своё столетнее Самадхи, сидя на пружинном диване в своём ветхом домике в Подмосковье.
Сама техника медитации мне уже была знакома из упражнений в секте, но лишь частями. Моей задачей был последовательный длительный многочасовой уход от мира. Нужно было соединить все этапы и все мантры, управляя дыханием и сердцебиением — работа не из лёгких. Самое главное в такой медитации — не допускать возникновения «клеши», фантазий, навязчивых образов из глубин бессознательного… которые в первую очередь связаны с сексом и любыми видами наслаждений. То есть с теми образами, отвернуться от которых большинство людей не в состоянии. Чтобы не поддаваться им, как раз и требовалась постоянная концентрация на чистых символах жизни. Иначе тело вернуло бы душу обратно в материальный мир и вся процедура пошла бы насмарку.
Тогда, сто лет назад я сидел в своей комнате на диване и два часа смотрел, стараясь не щуриться, на большую круглую лампу и стоявшую на полу широкую тарелку, наполненную до краёв водой. Затем я закрыл свои воспалённые глаза и долго-долго представлял себе огромное солнце на закате, которое зависло над океаном и его лучи отражались от поверхности воды, бликовали на волнах… Смотрел, пока оно не начало само жить в моём воображении, такое величественное, одновременно опасное и щедрое. Солнце было таким реальным и близким, что, казалось, можно протянуть руку и погладить его… потом оно слегка погрузилось в океан и стало плыть по нему, покачиваясь на волнах…