Лакрим в последний раз потрепал птицу по перьям на голове и поднялся с колен, отряхаясь.
Лазурные глаза парня весело посмотрели на солнечные лучи, что тихо прокрадывались в королевский сад и проступали сквозь листву зелени. Его Величество был счастлив. Полностью доволен своей жизнью. Знал ли он, что его ждет? Конечно нет. В Лимарии царила идиллия. Благодать и безмятежность... Правда, только в пределах дворца. За пределами же ворот замка люди голодали и подвергались жестокой деспотии инквизиции, но... Откуда королю знать об этом? Пока он печется о птичках, да сажает цветочки, его собственные подданые умирают в страшных пытках и предают, обвиняя друг друга в колдовстве. Но... Это же неважно, да? Добрый король это же хорошо, верно?
— Ваше Величество, — в сад зашел глава святой инквизиции.
— Элиас? — юноша аккуратно разложил семена на свежую землю и слегка присыпал их песком. — Что-то случилось? Как мальчик?
Советник поморщился, словно ему напомнили о каком-то противном насекомом.
— Кажется в порядке, — все-таки ответил мужчина. — Инквизитором ему не стать. Слабый и...
Последнее слово было сказано настолько тихо и неразборчиво, что было тяжело понять что именно сказал Элиас.
— Подозрительный? — тем временем догадался молодой король и улыбнулся. — Ты слишком недоверчив к людям.
— А вот вы, напротив, слишком наивны, — фыркнул глава инквизиции.
Лакрим рассмеялся, поднимаясь на ноги и взяв лейку, стал поливать цветы.
— Все ли хорошо в городе? — уточнил юноша. — Может мне стоит хоть раз самому увидеть своих поданных?
— Вы слишком добры и милосердны для них, мой король, — строго и безапелляционно произнес Элиас. — Эти еретики попытаются использовать вас.
— Их вера в злую богиню так сильна? — на лице Его Величества отразилась глубокая печаль. — Если бы я мог сам с ними поговорить, быть может, они бы...
— Нет! — глаза советника выражали полную непоколебимость. — Вам лучше быть здесь, в замке. Оставьте непокорных для меня. Я искореню их грязь. Уничтожу их веру. Очищу от зла.
— Ты говоришь страшные вещи, Элиас, — вздохнул Лакрим и осторожно коснулся кончиком носа нежного лепестка цветка, вдыхая сладкий аромат.
— Я уеду в деревню на некоторое время, — наконец мужчина перешел к главной причине своего прихода сюда. — Не знаю, когда вернусь. Слуги и стражники уже получили особые указания. Будьте благоразумны, мой король и не покидайте дворец.
Прохладный бриз коснулся каштановых волос, путая пряди, а лазурные глаза вновь посмотрели на небо, щурясь от солнечных лучей. Приближалась неизвестность. Или свобода?
***
Мифрил вновь был на рынке. Важно прохаживался мимо рядов с различными безделушками, аппетитной выпечкой и свежими фруктами. Безразлично всматривался в испуганные и обреченные глаза рабов. Что-что, а новый слуга ему точно пока не нужен. Хватает пока и бесполезного Эрисэля. Высокомерный вампир, кажется, умеет только ныть и отлынивать от работы. Зачем он вообще только тратил на него деньги? Надо было купить кого-то более способного и менее спесивого.
— Молодой человек, — голос женский мягко коснулся ушей мага.
Такой притягательный... Манящий... Родной... Такой бы голос мог бы быть, наверное, у его матери, если бы та, конечно, была жива, но...
Некромант обернулся и сразу же встретился с глазами незнакомки.
Зеленые, как два изумруда. Насыщенные. Спокойные и всепрощающие.
На лице женщины тонкой сеткой лежали морщины, а из-под грязного платка торчали розовые пряди.
Мужчина подошел к продавщице и посмотрел на деревянный ящик перед ней.
— Вы что-то продаете? — уточнил он.
— Что-то очень дорогое и важное для меня, — улыбнулась женщина, укладывая на ящик сверток и осторожно раскрывая его.
— Осколки зеркала? — Мифрил удивленно всмотрелся в стекляшки. — Зачем они мне?
— Не тебе, но для тебя, — зеленые глаза с любовью смотрели на осколки, а руки нежно провели по ним. — Возьми их.
— Но мне не надо, — отказался некромант, но уходить все же почему-то не спешил.
— Ты должен их взять, — уверенно произнесла женщина.
— Но, — вновь начал объясняться мужчина и замер, встречаясь с продавщицей взглядом.
В ее глазах царила сама Вселенная. Великая бесконечность. Все звезды и галактики мироздания. Она была той, кого они любили. Той, кто держала их жизнь в своих руках. Она была Матерью.
— Ты должен взять осколки, — повторила женщина, ласково улыбаясь.
Мифрил кивнул и, словно касаясь младенца, аккуратно забрал стекляшки.